Эй-ай

Впрочем, некоторые звуки могло различить и человеческое ухо. Вот застучал пулемет. Смолк. Вот бухнуло, зашипело и грохнуло. Ну, это понятно. Что мы, кино не смотрим? Ракета. Земля — что-то там такое. Земля — точно, потому что из воды оно не могло стартовать, далеко, а в воздухе никого нет. Хотя с появлением на вооружении НАТО систем активной маскировки это трудно было утверждать наверняка. Затем… Киберпанки и Эй-Ай были одинаково озадачены новым звуком. Выла сирена… и она двигалась.

— Что это, полиция? — удивился Боб. — Я полагал…

Он не закончил — Эй-Ай уже выделил соответствующий кусок пейзажа и разглядывал его теперь с предельным увеличением.

— Дальность три километра, — сказал он наконец. — Скорость восемьдесят километров в час. Направление — на запад.

— Направление чего?

— Направление движения сирены.

— А машина-то где?

— Машины нет.

— А сирена есть?

— Есть также скрип тормозов и шин, звук двигателя и отраженные звуки… — добавил Эй-Ай. — На локаторе, однако, тоже пусто.

Машина-невидимка пронеслась по видимому участку улицы и скрылась за поворотом под недовольное бормотание Боба, что, мол, только невидимой полиции им и не хватало для полного счастья. Затем за углом, куда свернула машина, взметнулось пламя, а через полминуты до затаившегося на противоположном берегу наблюдателя докатился взрыв.

— Параметры звуковой волны соответствуют взрыву бензобака, — заметила Кира.

— Кстати, если обшить полицейскую машину мимикрилом…

— И с сиреной — для пущей маскировки. Точно!

— Дела… Ты, Люк, похоже, не самое странное тут явление.

— А что, тебе не нравится, как он выглядит? — немедленно обиделся Гарик.

Выглядел Эй-Ай совсем не так, как месяц назад, когда они, все четверо, пробудившись после девятилетнего сна, «вышли в люди». Тогда это были тяжеловооруженные гусеничные тележки, и ничего человеческого в них не было. Нынче же… Ну что же, технический гений Гарик из далекой Италии и правда совершил невозможное. На поросшем колючей травой склоне невысокого холма, расположенного на берегу Ист-ривер, реки, отделяющей южный Манхэттен от северного Манхэттена, лежал человек… или почти человек… Был он похож на серебристый манекен, ростом с подростка, пожалуй, и с очень человеческой манерой двигаться. Еще он походил на роботов из фантастического фильма, старого фильма, тех времен, когда режиссеры полагали, что робот должен обязательно быть железным, и одевали артистов соответственно. Впрочем, стоило серебристой фигурке начать двигаться, сходство с неуклюжим роботом-манекеном мгновенно пропадало.

Одет Эй-Ай был соответственно — одежду для него мастерил все тот же Гарик. Помимо того, что пробить это чудо портновского искусства можно было только из гранатомета, оно, это чудо, было еще и весьма необычно на вид. Гарик не пытался следовать каким-либо канонам, его творения — все его творения — были функциональны. Форма же вытекает из функции. Как выразился кто-то из киберпанков, сами негуманоиды и одежда дурацкая. На подобные наезды Гарик возражал, что это в его друзьях говорит зависть. Обшита одежда была тонкими полосками и бляшками мимикрила, и могла делать своего обладателя более или менее невидимым, хотя расчет голограмм был куда сложнее, чем в случае с тележкой. Сами Эй-Ай, впрочем, обладали точно такими же — пуленепробиваемость и маскировка — способностями и надобности в ношении одежды пока не видели.

— Поймите, чудаки, — говорил им Боб, — вот, к примеру, Кира — девочка. Красивая, хоть и железная. А если ее кто-нибудь обидит? Без одежды? А?

— Мы рассматривали такой вариант, — возражали Эй-Ай. — К сожалению, в проекте Гарика не предусмотрены физиологические…

— К сожалению?!

— Я работаю над этим.

— Гарик, ты серьезно?

— Вполне. Но я же не Билл Гейтс — все сам да сам. Ждите. Сначала я хочу разобраться с глазами.

Глаза были Гариковым проклятием. Сделать андроида, способного танцевать ламбаду, — пожалуйста, а вот сделать «живые» глаза пока не получалось. Гарик злился, особенно когда его начинали торопить.

— Злые вы, — говорил он. — Улечу я от вас. Через Бостонский аэропорт улечу, он, говорят, очень красивый.

* * *

Манхэттен было не узнать, об этом в один голос говорили все, кто хоть раз побывал в этом районе Нью-Йорка до катаклизма. Впрочем, изменился не только Манхэттен, но и весь город, и все его окрестности. А чего еще ждать, если половина армии США была задействована в операции блокирования собственной столицы? И главное — основания для этого имелись самые что ни на есть веские.

Все было бы куда проще, ворвись в Нью-Йорк враг. То есть известный враг. Это вряд ли создало бы такой ажиотаж, мало ли у Америки врагов! Но город захватило НЕЧТО. Ни политики, ни военные, ни ученые не могли прийти к единому мнению о том, что же хозяйничало сейчас в Манхэттене, а многочисленные астрологи и прорицатели несли такое, что, похоже, сами начинали сомневаться в собственном рассудке. Как следствие — на место этого неведомого НЕЧТО каждый мог подставить то, что он хотел там видеть. И началось.