Эйфель (СИ)

— Погоди, это еще не победа, — отвечает Эйфель, глядя вслед маленькому отряду, который неуклюже спускается по узкой винтовой лестнице, цепляясь за перила.

Сам он и журналист замыкают шествие.

— А ты мне не рассказывал, что работал в Бордо, — заметил Рестак.

Эйфель старается выглядеть равнодушным:

— Да, какое-то время, пока строил там мост.

— Сколько же тебе было лет?

Эйфелю не по себе: не думал он, что Антуан заговорит на эту тему, особенно в такой день!

— То ли двадцать семь, то ли двадцать восемь, уж и не помню…

Рестак производит мысленный подсчет и спрашивает как о чем-то вполне очевидном:

— Так ты наверняка был знаком с семьей моей жены, их фамилия Бурже.

Эйфель напрягся. Только не выдать себя! Сейчас главное — башня, важнейший проект в его карьере.

— Нет, не помню, — бормочет он.

И, ускорив шаг, почти сбегает по ступенькам узенькой лестницы.

* * *

Макет выглядит великолепно! Башня, высотой в два с лишним метра, выполнена точно из того же металла, какой пойдет на реальное сооружение. Эйфель установил ее в центре помещения, на столе. Советники разглядывают его детище со смесью восторга и сомнения, пытаясь вообразить, как это будет выглядеть в натуральную величину, в самом центре Парижа, на краю Марсова поля. Каждый из них видит башню по-своему. Сторонники проекта уже считают ее триумфальным сооружением, горделивым и величественным, как сама Франция. Скептики, напротив, представляют себе, как эта железная великанша разрушит половину города, если рухнет!

Двое мужчин в белых халатах задергивают шторы, и комната погружается в темноту.

— Ну прямо как в аттракционе «Волшебный фонарь», — шутит один из советников.

Остальные стараются держаться подальше от башни, словно боятся, что этот колдун Эйфель сотворит что-нибудь ужасное.

Инженер молчит. Он стоит, скрестив руки на груди, и наблюдает за этой сценой, словно режиссер, долгие недели готовивший актеров к выступлению.

Третий «белый халат» подвозит к макету столик на колесиках, на котором стоит какая-то машина.

— Это генератор, не так ли? — спрашивает один из советников.

Эйфель подавляет усмешку. Надо же, и среди чиновников кто-то разбирается в физике! Хлопнув в ладоши, он обращается к зрителям:

— Господа, в целях безопасности прошу вас отойти подальше!

Двенадцать человек бледнеют, это видно даже в полутьме. Клер замечает, как один из них хватается за плечо соседа. Она в полном восторге прижимается к Адольфу, который сейчас напряжен не меньше Компаньона. И только Рестак, стоящий в сторонке, по-прежнему ухмыляется и с жадным любопытством следит за ходом спектакля.

По знаку Эйфеля инженеры в белых халатах включают генератор. Когда широкая голубоватая вольтова дуга пересекает комнату и ударяет в шпиль башни, все двенадцать советников вздрагивают. На какой-то миг все подумали, что в «Предприятие Эйфеля» ударила молния. В помещении распространяется запах гари, Эйфель приказывает открыть окна.

Советники, успокоенные тем, что пожара не будет, с боязливым любопытством подходят к макету и к генератору.

— Громоотводы погружены в горизонт грунтовых вод. Так что молния может ударять сколько угодно…

Советники, завороженные экспериментом, уже не скрывают восхищения. Клер толкает локтем Адольфа. Компаньон подмигивает Гюставу.

А тот, убедившись в победе, держится теперь вполне уверенно и знаком подзывает к себе нового ассистента.

— После испытания огнем — испытание воздухом и водой.

Тугая струя безжалостно ударяет в башню. Советникам никогда еще не доводилось видеть такой напор: вода вылетает из этого простого шланга с силой пушечного ядра. Но макет не сдвигается с места ни на миллиметр.

— Эта струя по силе эквивалентна порыву ветра, имеющего скорость триста пятьдесят километров в час. Ажурная металлическая конструкция способствует тому, что башня почти не принимает его на себя.

Новое восхищенное молчание, которое наконец прерывает один из советников:

— Простите мой каверзный вопрос, но если вы монтируете опоры раздельно, то есть ли гарантия, что башня будет стоять строго вертикально?

Эйфель скрывает недовольную гримасу. Действительно, вопрос коварный! Это, вероятно, Буглаш, бывший архитектор и единственный член совета, открыто ратующий за проект его конкурента Бурде, который спланировал огромную гранитную башню.

В ответ Эйфель невозмутимо указывает на трубу под одной из опор макета.

— Каждая из четырех опор имеет внизу, под собой, провизорный гидравлический домкрат, и каждое наклонное стропило опирается на поршневой контрфорс.

Одиннадцать советников снова совершенно растеряны, и только Буглаш понимает доводы инженера.

— Эти контрфорсы управляются снизу, — продолжает Эйфель, пуская в ход ручной насос, выкачивающий воду из шахты, — а сверху туда добавляют песок.

Эйфель вытаскивает пробочку из пробирки, оттуда сыплется мелкий песок, и опора принимает нужный уклон.

Советники дружно испускают восторженный вздох.

— Таким образом мы регулируем горизонтальное и вертикальное положение башни, как и уровень воды.

Эйфель ликует: он заметил удовлетворение на лице Буглаша. Тот говорит уже вполне доброжелательно: