Эйфория

Так бы оно и шло – работа в Ненгаи, несколько коротких визитов на озеро Там – до июля, когда я планировал уезжать. Но на следующий день после того, как Тиванту сделал свое объявление, Текет вернулся с рынка с запиской от Нелл.

17

Их разбудил протяжный крик, за которым последовал целый шквал воплей. Непонятно, который час. Небо беспросветно черное.

В критических ситуациях Фен становился еще стремительнее – как большая кошка. Он молниеносно соскользнул вниз по лестнице. Она заторопилась следом. Переполох доносился с женской стороны. Фен крикнул что-то, но она не разобрала.

За поворотом обнаружилось именно то, чего она боялась, – галдящая визгливая людская масса. Они остановились футах в двадцати от толпы, обращенной к своему центру, дому Малун. В темноте она различала долговязую фигуру Саньо, и толстые руки Йорбы, и маленькую голову Амуна, но лишь мельком. Люди топтались, толкались, кричали так громко, что больно было смотреть. Многие срывали с себя ожерелья, и браслеты, и пояса, и головные повязки, и швыряли их на землю, и обнимались, и рыдали, и голосили, и протискивались ближе к середине, к тому, что не разглядеть было за стеной из тел.

Фен взял ее за руку и медленно двинулся поближе. Потом перехватил покрепче и ринулся в толпу. “Мы должны…” – и дальше он что-то сказал, но она уже не услышала. А потом он отпустил ее руку. Толпа напирала, и ее толкали, прижимали и пихали вместе с остальными. Она попыталась выбраться, но тщетно. Вряд ли ей хотелось видеть, что там происходит. Но ее вжимало все дальше вперед, могучие мускулы там замешивали ее в общую массу. Она не могла понять, почему узнает всего несколько человек из этой толпы, почему никто не узнает ее. Люди бились в истерике, дыхание и пот множества взбудораженных тел источали кислый запах заживо погребенного. Она была уверена, что в центре лежит мертвое тело. И надеялась лишь, что это не ребенок. Молю тебя, Господи, хватит мертвых детей. Возможно, она даже прокричала это в голос. Вонь крови и рвотных масс, но едва ли ее. Впереди замерцали огоньки факелов. А потом она увидела их, Малун и мужчину в зеленых штанах. Они стояли, он нависал над ней всем весом, и она поддерживала его с немалым усилием, все его грузное массивное тело, обмякшее, будто мертвое. Но человек был жив. Поперек голой спины его тянулись глубокие шрамы, гораздо более свежие и грубые, чем следы инициации, он был беспощадно исхлестан, но жив.

Приезжайте сразу же, как получите эту записку,

гласило письмо Нелл.

Ксамбун вернулся.

18

На четвертую ночь празднования возвращения Ксамбуна Фен явился домой голый и вымазанный маслом, которое воняло протухшим сыром, и объявил, что он танцевал с Иисусом, своей прапрабабушкой и Билли Кадволладером.

Нелл сидела за машинкой, печатала письмо Хелен.

– Кто такой Билли Кадволладер? – поинтересовалась она.

– Ага, то есть это все наяву. Такое имечко не выдумаешь. Он был просто мальчик.

Фен выглянул за дверь, как будто его партнер шел следом. В волосы вплетены цветные глиняные бусины, все тело, измазанное маслом, облеплено пеплом. Он расставил ноги пошире, для устойчивости, но все равно покачивался. Мышцы и кости, настоящий туземец. Фен никогда не отказывался от галлюциногенов; он пил, ел, нюхал и курил все, что ему предлагали.

– Знаешь, мне кажется… – Он резко обернулся, бусины застучали, улыбнулся, будто только что заметил ее присутствие. – Кажется, моя мать могла, она могла бы…

– А ты знаешь, кто был этот мальчик?

Она предпочла не заглядывать ему в глаза.

– Да. – Фен подошел ближе, и запах стал невыносим. Он будто подыскивал верное слово или вообще любое слово. – Секс, – выдал он в конце концов. – Мне нравится секс, Нелл. Настоящий секс.

К счастью, его пенис этого не слышал.

– Это не имеет отношения к… – Он с трудом подбирал слово, но безуспешно. Вероятно, слово “дети”, подумала она.

Он отвернулся, как будто это от нее несло гнилью. Потом опять развернулся к ней, вновь как бы заметил и иронически оглядел с головы до ног.

– Работаешь, Нелл Стоун? Печатаешь-печатаешь-печатаешь, столько всего надо напечатать, столько рассказать. Наверное, ужасно утомительно все время быть Нелл Стоун. – Похоже, он напал наконец на словесную жилу. – Эта долбаная машинка стучит, как твои долбаные мозги! – И он грохнул кулаком по клавишам. Буквы взмыли в воздух и рассыпались. Она не успела сообразить, насколько серьезно повреждение, как он просто смахнул машинку со стола. Металлическая каретка отломилась.

А Фен развернулся и вышел из дома, по лестнице он спускался, подергиваясь, как марионетка. Однажды, в их самый первый месяц в поле, к ней пришел старейшина анапа и сказал, что небезопасно жить наедине с мужем, и предложил стать ей братом. Тогда они с Феном долго смеялись. Но оказалось, что ей действительно нужен был брат. Ей нужен был брат и у мумбаньо. Будь у нее брат, возможно, ее ребенок остался бы жив.