Эйлин, Эллочка, Элька (СИ)

— Мальчик, четыре года, истощение, предположительно после магического выброса. Общая слабость, недоразвитость, недовес, нестабильность нервной системы. Пятая палата, первый этаж. Общеукрепляющее, витамины, успокоительное, стабилизирующее — двойную дозу разово. Не кормить до вечера. Старший целитель Сепсис.

Бумажка сама собой полетела и приклеилась на одну из дверей дальше по коридору. Вдруг что-то мягко потянуло сына из моих рук, он повис в воздухе и, повинуясь движениям палочки врача, ой, целителя, мягко поплыл в сторону палаты. Я пошла следом, находясь в глубочайшем шоке от происходящего. Приземлилась на стул в палате сына и могла только в каком-то нервном отупении наблюдать, как несколько медсестричек приносят колбочки, фиалы и флаконы с разноцветными жидкостями, поочерёдно вливая их в сына. После первого же флакона его лицо приобрело более здоровый вид, вернулись краски. После третьего он заснул. Успела. И тут меня начало колотить. Сначала мелкой дрожью затряслись руки, затем застучали зубы, и вот уже толпа гигантских муравьев маршировала по моему многострадальному телу. Вошедший целитель помахал своей палкой над сыном, удовлетворённо хмыкнул и перевёл осуждающий взгляд на меня. Моментально подметил, в каком я состоянии, схватил колбу с тумбочки сына, подлетел, насильно разжал мне зубы и влил в рот жидкость со стойким запахом пустырника, мяты и ещё какой-то травы. Я машинально сглотнула. Начало плавно отпускать. Целитель внимательно следил за моим лицом, помахивая палочкой и, хмурясь, наблюдал сменяющееся радужное сияние над головой. Затем он закончил, тут же что-то пробормотал себе под нос. Из палочки вальяжно выбрался и сел на пол огромный сенбернар.

— Сметвику. Спустись на первый, пятая палата, женщина, отложенная порча, навскидку пять лет, может, чуть больше. Фиксирую блок на памяти, частичную потерю магии, порчу на неудачи и ещё какую-то пакость, короче, всё как ты любишь.

Сенбернар прошел сквозь стену, только хвост вильнул, но накрывшее меня спокойствие было таким всеобъемлющим, что это меня даже не удивило. Целитель продолжал махать надо мной палкой, я смотрела, как спит Северус, мысли накатывали медленно, как волны океана. Отступили паника и шок, оставив только умиротворение и отупение.

Вскоре появился второй лимон. Он с энтузиазмом присоединился к маханию палочкой. Радуг стало две. Потом меня куда-то повели, я пыталась упираться, но второй что-то проговорил, глаза закрылись сами собой.

Очнулась я в палате. Надо мной неприятно ухмылялся мужик со смутно знакомой рожей.

— Очнулись? Чудненько. Ну, у вас тут и букетец! А скажите-ка мне, уважаемая…

И он вопросительно приподнял бровь.

— Эйлин.

— Уважаемая Эйлин. Что последнее вы помните о волшебном мире?

Блин, не говорить же ему, что, собственно, ничего, так как я не Эйлин и в этом волшебном мире отродясь не бывала. Книги книгами, а в реальности всё может быть совсем иначе.

— Практически ничего. Помню только, как в последний месяц вспоминала заклинания по конспектам, — Целитель ухмыльнулся противно-радостно.

— Чудесненько! А как в школе учились помните? Папу, маму, сына?

— Нет.

— Прекрасно! Частичная потеря долговременной памяти! Артур, ты фиксируешь?

— Да.

Я повернула голову туда, откуда слышался ещё один голос. В углу, подпирая стену плечом и надиктовывая что-то висевшему в воздухе листку с пером, стоял недавний спаситель моего сына.

— Северус! Как мой сын? Что с ним? — Паника начала подниматься удушливой волной.

— С мальчиком всё хорошо. Был сильный магический выброс. Попьет пару дней зелья, и будет в норме. Если бы он был физически развит на свой возраст, приступа удалось бы избежать. Но вот его физическое состояние оставляет желать лучшего, хотя, если посмотреть с другой стороны, на вас было накручено столько всякой пакости, странно, что вы до сих пор живы и вообще обращаете внимание на сына.

Я чуть успокоилась было, но тут же напряглась снова.

— А что на мне было накручено?

— О! — Оживился целитель, и его лицо просияло. — На вас висел такой интересный сглаз!