Эйнемида I. Семена раздора.

– Что ж, ты упорна и принимаешь решения своим умом, не подчиняясь чужим словам и обычаям. Даяра будет довольна, – иерофантида вздохнула. – В любом случае, сегодня ты получишь то, чего хочешь, ведь я избрана и разделю с тобой мудрость. Ты готова?

– Да! – радостно воскликнула Кинана, вызвав ещё одну печальную улыбку Филомены.

– Тогда не будем тянуть и приступим к напутствию. Это твоё Посвящение или, как мы его зовём, первый шаг на пути. Посвящение нельзя разбить на части, оно целостно и имеет определённую цель: открыть тебе все стороны Даяры, неистовой, непокоряющейся, покровительнице свободной, дикой природы, горных вершин и земных недр. Это должно подготовить тебя к встрече с ней. Ты помнишь шесть столпов, Кинана?

– Чистый разум, независимый выбор, свободная воля, осознание изменений, добровольное подчинение и добровольное неповиновение.

– Правильно. Добровольное подчинение и добровольное неповиновение. У многих это вызывает вопросы, кто-то считает, что свобода и подчинение противоречат друг другу. Это не так. Свобода в том, чтобы повиновение или неповиновение были добровольными, чтобы принимать решение самостоятельно, опираясь на собственный чистый разум. Так устроена природа, всё в ней повинуется естественному ходу вещей не из принуждения, но потому, что это правильно и является наилучшим образом действий. Ничто не остаётся незыблемым, всё постоянно изменяется, но изменяется не произвольно – изменениями движет закон целесообразности. Тот, кто следует Путём Даяры, должен действовать именно так. Сегодня ты выбирала кто из сестёр разделит с тобой мудрость. Кто-то желал быть избранной, кто-то молил Даяру, чтобы этого не случилось, но ни одна не попыталась повлиять на твой выбор и не воспротивилась бы ему. Каждая сестра знает, насколько важно для тебя посвящение, и добровольно поступилась бы своими желаниями, чтобы помочь тебе. Это истинная свобода.

Филомена сбросила балахон, оставшись в одних сандалиях, и Кинана шумно вздохнула. Тело женщины уже несло на себе печать увядания, но влюблённая девушка видела его ослепительно прекрасным: длинные и стройные ноги, высокая грудь, гордая осанка, морщинки на коже почти не видны, а талия лишь немного начала полнеть. Под левой ключицей иерофантиды белел выжженный много лет назад Расколотый Камень – знак посвященной сестры. Кинана жадно пожирала Филомену глазами, крепко сжав кулаки.

– И именно поэтому сегодня я готова повиноваться тебе во всём, – грустно усмехнулась Филомена, глядя на взволнованную девушку. – Я покоряюсь добровольно и без принуждения, по собственному решению, независимо от своих желаний, и пусть это станет для тебя примером. Это та мудрость, которую я хочу разделить с тобой.

Кинана порывисто вскочила, и её губы жадно впились в губы Филомены. Она так стиснула объятья, что иерофантида тихо вскрикнула от боли. Не прекращая покрывать лицо, шею и грудь Филомены поцелуями, Кинана, с неожиданной для хрупкой девушки силой, перенесла женщину на ложе, хотя та была и выше, и крупнее неё.

Они не заметили, сколько прошло минут, часов или дней. Поначалу Филомена держалась скованно, но напор Кинаны заставил её отбросить сомнения. Теперь женщина и девушка, утомлённые и покрытые испариной, лежали, тесно прижавшись, как сказала Ахело Хисская: «единым существом на жертвеннике Аэлин». Они молчали, нежно глядя друг на друга.

– Я… – попыталась произнести, наконец, Филомена, но Кинана тут же прервала её долгим поцелуем.

– Так что ты хотела сказать? – спросила царевна, оторвавшись.

– Я хотела сказать, что это было прекрасно, – переведя дыхание, выдохнула иерофантида.

– Прекрасно? Это было лучше всего на свете! – воскликнула Кинана, теснее прижимаясь к Филомене – Но ты так это сказала... Тебя всё ещё что-то беспокоит?

– Именно: меня беспокоит, что ты так считаешь. Ты ещё не была ни с мужчиной, ни с другой женщиной, ни с кем кроме меня, а уже судишь о том, лучше всего это или нет. Боюсь, я повлияла на тебя своей несдержанностью.

– Филомена, мне не нужны ни мужчины, ни женщины, никто кроме тебя, – горячо прошептала Кинана.

– Мне самой стыдно оттого, насколько я этому рада… Надеюсь, Калаида простит меня, когда мы встретимся в Чертогах Урвоса.

– Ты сказала правду? Вы с мамой не были возлюбленными?

– Нет, что ты. Мы с ней делили ложе лишь однажды, на её Посвящении, и для неё это была необходимость. Признаюсь честно, я хотела, но Калаиду привлекали только мужчины. Слышала бы ты, как она говорила о твоём отце, ещё когда свадьба с царевичем казалась чем-то невероятным: какой он сильный, какой смелый, как умно рассуждает о Мидонии, как ловко сразил медведя одним копьём… – Филомена тепло улыбнулась, вспоминая. – Да… Я так ревновала тогда, я ведь была такой же как ты, это Калаида всегда была мудрой и рассудительной. А уж когда я услышала, что твой дед Антипп добился обручения дочери с царевичем, я думала, с ума сойду. Как видишь, я не отличалась большим умом.

– Как и я сейчас, – рассмеялась Кинана. – Филомена, я люблю тебя...