Эйнштейн

С 10 по 15 февраля Эйнштейн был в Брюсселе, где основали Антиимпериалистическую лигу во главе с английским лейбористом Лансбери (цель лиги - освобождать колонии), вернувшись, читал лекции о природе света: «Природа не требует от нас выбора между квантовой и волновой теорией, а требует только синтеза обеих теорий, что физиками пока еще не достигнуто». Сам на пути этого синтеза отказался от всех прежних построений и вернулся к пяти измерениям Калуцы: может, так выйдет? Опубликовали с Громмером две статьи на эту тему, а также статью о том, что из уравнений гравитации можно вывести законы механического движения материальных частиц: ему так хотелось все из всего вывести, все со всем связать, как в ОТО, связать плавно и ясно, чтобы не было никаких котов, что одновременно живы и мертвы! Однажды, по воспоминаниям Артура Комара, студента из Принстона, он сказал, что законы природы должны быть просты; ктото спросил, почему бы им не быть сложными, Эйнштейн ответил, что в таком случае они ему неинтересны…

Но пока ничего не выходило. Нужно еще больше математических языков. Громмера ему уже было мало. Он взял в сотрудники польского еврея Германа Мюнца (1884-1956). Помните, мы както интересовались, все ли его ассистенты будут евреями? Да, все до единого. Но ответ «почему» не так прост, как кажется. Он прекрасно мог работать с «гоями» - сотрудничал же он с ними в Лейдене и Киле, - а с евреями ладил далеко не всегда и некоторых из них терпеть не мог. Но попытайтесь представить: это вас - вас, женщину старше пятидесяти (и всех таких, как вы); вас, не имеющего нужной прописки; вас, инвалида; вас, атеиста; вас, страдающего легкой формой шизофрении, но вполне способного работать; вас, матьодиночку, - неохотно берут на работу, а там, куда вам хотелось бы, вовсе не берут, и вот находится человек, который именно таких, как вы, берет, именно потому, что деваться вам больше некуда… Еврею в те времена было труднее устроиться, чем «гою», - и Эйнштейн таким образом хоть чутьчуть исправлял положение.

С Мюнцем решали задачи, со Сциллардом заканчивали делать холодильник, с электротехником Р. Гольдшмидтом начали изобретать слуховой аппарат для певицы Ольги Айзнер; а физика текла мимо, не в огромный мир, куда рвался Эйнштейн, а в малый, в мир крохотных частичек… Весной 1927 года Гейзенберг сформулировал принцип неопределенности; англичанин Поль Дирак создал теорию квантового поля, которая описывала электромагнитное поле и электрические заряды как квантовые объекты. Пайс: «По своему опыту знаю, как трудно было обсуждать с Эйнштейном проблемы квантовой теории поля. Он считал, что нерелятивистская квантовая механика не дает достаточно прочной основы для релятивистских обобщений. Релятивистская квантовая теория поля была ему отвратительна». Все это зыбкое, расползающееся, скачущее по велению неизвестно чего или кого - брр!… В марте он писал по случаю двухсотлетия со дня смерти Ньютона: «Только в квантовой механике… метод Ньютона перестал соответствовать действительности, и строгая причинность покинула нас. Но последнее слово в этой области еще не сказано. Пусть же дух ньютоновского метода даст нам силу для восстановления согласия между физической реальностью и наиболее глубокой чертой учения Ньютона - строгой причинностью». Пайс: «Он… за всю жизнь так и не нашел единомышленников, за исключением, быть может, Ньютона». Для широкой публики он все еще был богом. Для коллег - дезертиром, плетущимся по обочине…

Эдуард поступил в Цюрихский университет на медицинский факультет, увлекся психоанализом, писал стихи, афоризмы; проблема отцов и детей его сильно мучила. 1 мая 1929 года: «Трудно иметь такого знаменитого отца, потому что чувствуешь себя таким ничтожным. Люди интеллектуального труда часто производят на свет больных, нервных и порой даже полных идиотов (как я)». Его письма отцу за тот период не сохранились, но он о них потом вспоминал: «Я часто посылал ему восторженные письма, и потом я переживал, потому что он был настроен холодно. Я лишь много позднее узнал, как они его трогали». Восторженный, впечатлительный мальчик, да еще больной - а отец суровостью хотел из него сделать мужчину… Он не один такой: Хемингуэй своего здорового по современным понятиям сынатранссексуала отправлял на электрошок и заставлял убивать животных, чтобы «сделать мужчиной»; душка Марк Твен абсолютно психически здоровую (всего лишь страдавшую эпилепсией) дочь сдал в сумасшедший дом… И все они очень пеклись о человечестве… Плохие? Ну ладно, а что вы скажете о маньяках, что были примерными семьянинами, или о людях, которые обожают своих детей, но спокойно подписывают законы, обрекающие на смерть чужих?