Эйнштейн и Ландау шутят. Еврейские остроты и анекдоты

«Свою теорию “как надо правильно строить мужчине свою личную жизнь” Дау считал выдающейся теорией. Он всегда сожалел, что его лучшая теория никогда не будет напечатана. Как мне хочется эту теорию жизни “опубликовать”! Ведь будучи морально чистым (девственником), он ее тщательно разработал и как результат появился “Брачный пакт о ненападении”. Не правда ли, звучит почти анекдотически, но у Дау было очень чистое, пламенное сердце, его теоретические выводы о любви человеческой опирались на классическую литературу.

Когда я пыталась ему доказать, как необходима верность до гроба в браке, он слушал с тихой, доброй улыбкой.

– Милая моя Коруша, а ведь еще мудрецы древности говорили: нам дозволено судьбой счастье с женщиной любой!

…Согласно “Брачному пакту о ненападении” все денежные доходы нашей семьи делились так: 60 процентов жене на все потребности семьи, включая и мужа, 40 – мужу в личное пользование.

– Коруша, ты должна знать: свои 40 процентов я буду тратить на филантропию, помощь ближнему и, естественно, на тех девушек, с которыми буду встречаться. Любовь чиста и бескорыстна. Покупать любовь – смертельный грех, так что на девушек пойдет самая малость: цветы, шоколад, театр. Конечно, Корочка, сейчас я так влюблен в тебя, даже не могу смотреть ни на одну женщину. В сравнении с тобой проигрывают все! Но в конце концов любовницы у меня обязательно будут!» (Из книги К. Ландау-Дробанцевой «Академик Ландау. Как мы жили».)

Еще в пору ухаживаний Кора бегала на свидания к избраннику. Однажды она осталась у него на ночь и проспала. Выйдя из дома, она столкнулась со своим сокурсником по университету. Тот, увидев ее, тут же подошел и сказал:

– Кора, я знаю, и все знают, что ты бываешь у Ландау. Только в следующий раз не надевай платье наизнанку.

Кора искренне верила, что Ландау будет любить ее всегда, а его романы на стороне только сделают их связь еще крепче. Странная логика для человека с нормальной, здоровой психикой. Но, может, у гениев все по-другому?! Вот что она писала:

«Дау, будучи в Москве, стал приобщать меня к настоящей культуре: человеческая личная свобода неприкосновенна, я должна о нем помнить, но скучать мне запрещается. Я должна заводить новые романы для развлечения, просто от скуки, если ему представится возможность – он обязательно в Москве заведет романчик. У него, правда, большая трудность, так как он чистый красивист, а свободных красивых девушек почти нет, и только это его удерживает. А от побочного романчика он будет меня любить еще сильнее, потому что все женщины проигрывают в сравнении со мной! Я только в выигрыше. И если я его люблю, я должна радоваться, если он преуспеет».

Конкордия писала о своей жизни с ученым: «Моя любовь к нему была прекрасна. Это она, моя любовь, подняла меня в небывалую высь, поставила рядом с гением, заставила шагать по кривым дорогам жизни. Шагать с ним в ногу было немыслимо. И я стала петлять».

Конкордия спешит и кричит мужу, находящемуся в ванной:

– Даунька, с дачи звонил врач. Гарик опять заболел, и я срочно туда еду. Ты скоро спустишься завтракать? На столе в кухне все горячее. Смотри, не задерживайся.

– Буду внизу через пару минут.

– Даунька, запомни, на моей половине стола я все приготовила тебе для обеда, там и подробная инструкция, в какой последовательности, что и как все это есть.

После тюрьмы Ландау отправили на отдых в Крым. Он писал жене: «Корочка, любимая. Здесь очень хорошо. Ем уже по три вторых блюда за обедом и ужином и собираюсь перейти на четыре. Зато с любовницами дело обстоит прескверно. Приезжают все жуткие рожи. Исходил весь берег моря, но тоже кроме дряни ничего не обнаружил. От скуки осваиваю одну особу явно недостаточного класса (3-его)».

Однажды Ландау влетел в кухню в темпе замысловатого танца, и в восторге заорал Коре:

– Угадай, кто у меня сейчас был? Был один из благороднейших академиков, сам Лев Андреевич Арцимович! Меня привело в восторг, что этот закабаленный подкаблучник вылез из-под каблука жены и едет на курорт с любовницей! Я из своего фонда одолжил ему две тысячи: он так просил!