Эйнштейн и Ландау шутят. Еврейские остроты и анекдоты

Все знают, как Ленин немцев уважал. Бывало, сразу кланяется. «Битте, – говорит, – данке». И немцы не отстают, лопочут что-то по-своему. Так бывало, часами стоят, кланяются. Народ диву дается: «Какая все-таки немецкая нация культурная». А Ленин – особенно.

Володя познакомился с Карлом в Германии на водах. Они часто гуляли с родителями и все говорили о судьбах пролетариата. Кстати, где-то рядом Клара Цеткин ошивалась. С тех пор в Германии и говорят – Карл у Клары… А про Ленина и забыли.

У Ильича, оказывается, дед по материнской линии евреем был. Решил дед внуку обрезание сделать. Понес мальчика Ульянова к раввину. Тот все как надо сделал, только в книге под именем Ленин записал. И что ему такая блажь в голову ударила?!

Говорят, что Ленин блатные песни любил. Закроются они с Марксом в Кремле, бывало, и поют. А Ленин много песен знал. Марксу больше всего нравилась «Мурка» и которая «Парень в кепке и зуб золотой», часами мог слушать. «Капитальные вещи!» – говорит. А после и написал он свой знаменитый «Капитал».

Была в детстве у Ленина няня. Сидят они как-то в ветхой лачужке, а на улице буря, мгла, вьюга воет, вихри снежные… А Ленин тут-то ей и говорит: «Выпьем, бедная старуха, веселей будет». Выпили. Повторили. Ленин-то потом бросил, а старуха так и спилась.

Больше всего на свете любил Ленин «Аппассионату» слушать. Лежит как-то Ильич на диване, наслаждается музыкой, а Дзержинский на улице начал палить из пистолета. Терпел Ленин, терпел, а потом подскочил к окну, да как заорет: «Эй, – кричит, – падла, век свободы не видать!» Дзержинский так и присел. Знал, что Ленин слов на ветер не бросает.

Володя сильно обижался, когда его называли дураком набитым.

– Почему набитый? Чем набитый? – недоумевал он.

«И действительно, чем?» – думаешь всякий раз, проходя мимо Мавзолея…

– Абрамчик, дорогой, почему ты меня ночью называл Надей? – спрашивает мужа жена.

– Надей? Надей? Странно. И почему? А-а-а, вспомнил! Так то мне приснилось, что я – Ленин!

Сталин, как известно, был очень веселый и больше всего целоваться любил. Это уже потом, после смерти Ленина, он тираном стал, а при Ленине он никогда себе ничего этакого не позволял. Идет, бывало, по Кремлю, увидит Ленина, подойдет незаметно и давай его целовать. Ленину сначала не нравилось, а потом ничего, вошел во вкус. Частенько потом сидят в парке на скамейке, целуются, хохочут – ну прямо как дети малые.

Был у Ленина один дружок закадычный, матрос Коломиец, известный тем, что кулаком быка укладывал. Сидят они как-то на партсобрании, а Ленин возьми да и пошути: «Слабо, – говорит, – тебе, Коломиец, между глаз Калинину заехать». А Коломиец и рад стараться, моргнуть не успели, а Калинин уже на полу без сознания. Ленин вначале хотел извиниться перед Калининым, а потом передумал.

Однажды Владимир Ильич вместе с Надеждой Константиновной на танцы пошли в Сокольники. Танцуют они, значит, вальс, а Надежда Константиновна и говорит: «Что это, Володя, от тебя сталинским одеколоном разит, небось, опять целовались». А Ленин ей и отвечает: «Что, мол, я не могу целоваться с товарищем по партии? С кем же мне целоваться, с Петлюрой, что ли?» Вот как остроумно и находчиво Ленин отвечал.

Была у Ленина собачка, тварь, надо сказать, премерзкая. Без рода, без племени, он ее в Сибири подобрал, когда в ссылке был. Бегает эта шавка по Кремлю, кусается, гадит где попало. Удавить бы ее, да нет, знают, как Ленин животных любит, жалеют старика. Это уж в 1937 году ее к стенке поставили по приказу товарища Сталина.

Все знают, как Ленин богему презирал, особенно режиссеров, да еще писателей. «Все, – говорит, – суки продажные и фраера дешевые. Всех за рубль танцевать заставлю. Важнейшим для нас является кино, оно лучше всего на дураков действует». Правильная фраза, только длинная очень. Когда на транспарантах писали – сократить пришлось.

Среди интеллигенции слухи ходят, будто Ленин не от ран умер, а от сифилиса. Ну и что из того – как будто не могла эсерка Каплан его сифилисом заразить.

Ленин вообще героической личностью был. Вот, например, когда та эсерка стреляла в рабочего Василия из ревности, Ленин его просто грудью закрыл. Обычно Крупская все грудью закрывала, но тогда ее с Лениным не было.

Ленин очень горевал, что его мама не дожила до революции.

– Уж лучше бы я не дожил, – говорил он.

И все с ним тактично соглашались…

– Как ты живешь?

– Как Ленин. Не хоронят и не кормят.

Троцкий, Радек, Маркс и дядя Изя

Один из главных вождей большевизма Лев Троцкий (Лейба Бронштейн; 1879–1940) рубил напрямую, брызжа черным юмором: «Я не еврей, я интернационалист!»

Если мы уйдем, мы так хлопнем дверью, что вся Европа содрогнется.

Перед отправкой Троцкого в почетную ссылку в 1924 и 1925 годах газеты публиковали медицинский бюллетень о плохом состоянии его здоровья. После этого на вопрос «Как ваше здоровье?» Лев Давыдович будто бы отвечал: «Не знаю, я еще не читал сегодняшних газет».

Старость – самое неожиданное, что поджидает нас в жизни.