Эйнштейн и религия

В дальнейшем изложении я буду для краткости говорить обо всех этих данных и фактах, внутренне воображаемых, рожденных самообманом или вовсе обманом, как будто они действительно существуют. Таким образом: «шаман, отправляясь в сверхъестественный мир, сперва непременно погружается под землю (с бубном или без бубна)» означает, разумеется, вовсе не факт, а только представление о нем.

Точно также и вознесение Христа на небеса или сошествие богородицы в ад, тоже заключает не факт, а лишь представление о нем.

Для первобытника этнографа между вознесением шамана и вознесением какого-либо другого сверх'естественного образа нет по существу никакого различия.

Я оставляю в стороне элементы обмана, частичного или полного, которыми сопровождаются так часто различные проявления религии, от весьма первобытных до сравнительно высших форм. У самого корня этого странного дерева духовной культуры мы видим массовое внушение, механические и психические фокусы и штуки, которые сделали бы честь любому спиритическому медиуму и просто любому фокуснику. Шаманство, конечно, не составляет исключения, и я мог бы рассказать целый ряд довольно поразительных трюков, свидетелем которых мне пришлось быть. В тайны некоторых из них мне удалось проникнуть. Другие так и остались неразгаданными.

Для того, чтобы не загромождать изложения, приведу только один пример. Было это на острове Святого Лаврентия который лежит на севере Берингова моря и принадлежит географически к Азии, а политически к Американской Аляске, ибо Россия продала его Соединенным Штатам заодно с своими американскими землями. Место это чрезвычайно глухое, редко посещаемое даже американскими китоловами. Единственный поселок, уцелевший на острове от болезней и голода, населен азиатскими эскимосами. Комиссаром острова в 1899–90 году состоял американский врач, он же баптистский священник, доктор Лерриго.

Шаманство на острове пришло в упадок, так как американцы смотрят на него неодобрительно. В сущности остался один шаман, Ассунарак, глубокий старик, потомок старого шаманского рода. После многих отнекиваний он показал мне несколько образчиков своего искусства. Один трюк был такого рода: он предложил мне набросить на его голые плечи концы большого красного американского одеяла. Руки шамана были скрещены на груди, но одеяло каким-то чудом прильнуло к его спине.

— «Держи крепче!» — приказал он, нагнулся и пополз из внутреннего помещения. Я крепко держал одеяло за два свободных конца. Одеяло натянулось и потянуло меня за собой. Я уперся ногами в нижнюю поперечину, скреплявшую остов шатра. И вот, о диво, весь шатер начал вставать дыбом. Справа и слева блеснула луна. Я упорствовал. Весь шатер перекосился. Груда посуды, лежавшая в углу на шкурах, со звоном рассыпалась. Наконец и ушат с тающим снегом и водой опрокинулся и пролился. Тогда, устрашенный, я выпустил концы одеяла. Старик немедленно уполз из шатра, как змея, и крикнул мне оттуда с торжеством: «А что, одеяло-то мое!» Я оглянулся, кругом все было на своих местах. И широкие стены тяжелого шатра, и ушат с водой, и посуда — все имело свой прежний вид. Очевидно, это был случай психического внушения без подготовки, без всякой коллективности, наедине с шаманом.

Немудрено, что при коллективных действиях сила внушения во много крат усугубляется и действует с поразительной силой.

Рис. 1. Растения северной тундры.

Теория относительности дает возможность внести в изучение этих явлений начало измерения и исследовать соотносительную величину духов, людей и колдунов, даже в графическом их изображении, сопоставить, как два противоположных полюса, еврейского бога Ягве, пред которым вселенная, как подножие ног его, и индийского Будду — богочеловека, который вырос настолько, что совсем заслонил и даже уничтожил богов, — говорить о внутреннем времени экстаза, в сравнении с его внешним временем, исследовать область так называемых вневременных совпадений, которые связаны с эйнштейновским отрицанием мировой одновременности, абсолютного и одинакового времени для всего мироздания.

Я использовал в этой работе преимущественно первый из принципов относительности, так называемый специальный принцип. Второй, общий, принцип относительности будет использован, как основание для следующей работы, вытекающей из первой и представляющей ее естественное развитие.

Работа моя одновременно писалась по-русски и по-английски, как в первоначальном наброске, так и в более распространенной форме. Английское изложение назначено для напечатания в Записках Американского Музея Естественных Наук в Нью-Йорке (Memoirs of American Museum of Natural History of New-York). Русское изложение представляется ныне благосклонному вниманию читателей.