Её кровь на его щеке (СИ)

Демон криво усмехнулся. Впервые кто-то, узнав его сущность, рвался к нему, несмотря на последствия. Поэтому нельзя губить бесценную редкость. Он отпрянул от руки, вновь протянутой с целью провести пальцем по его губам.

— Ты даже не спросила моего имени.

— Имя не поменяет тебя. Я бы хотела его узнать. Но мне почему-то кажется, что ты не скажешь.

— Верно, не скажу.

— Почему?

— У меня нет имени. Уже много столетий.

— Потому что ты демон?

— Нет. Я потерял его в борьбе за власть. Это было давно, — мужчина негромко усмехнулся.

— Я услышу подробнее?

Он ещё никогда никому этого не рассказывал. Но почему бы не сделать исключение? Только для неё…

— Преисподняя делится на дома, в каждом из которых есть свой верховный правитель. Когда убивают одного из них, ему на смену приходит его родственник. Так и я сменил отца, — безымянный провёл ладонью вдоль тела Лины на максимально близком расстоянии, какое ему было позволено. Хоть что-то… Хоть как-то… Может, разрешить себе одно, лёгкое прикосновение? Совсем мимолётное, еле заметное?.. Нет! Нельзя! Сглотнув, и пожирая её взглядом, мужчина продолжил. — Но мой младший брат был амбициознее. Он бросил мне вызов, я проиграл. Он мог убить меня, но оставил в насмешку жизнь. Имя, как и возможность вернуться домой, я потерял при поражении. Узоры, которые ты видишь на моём лице, — демон специально наклонился ближе, чтобы она могла лучше рассмотреть. — Это письмена, рассказывающие о моём позоре. Они до конца жизни.

— А мне они нравятся… — восхищение в огромных глазах стало наградой за интересную историю. — Но почему ты проиграл?

— Не знаю. Вероятно, потому что не верил, что проиграю. Мне при рождении предсказали быть великим правителем… Но я не стремился к власти, у меня не было стимула стараться победить.

— А ты можешь вернуться, просто так?

— Просто так, нет. Моё возвращение будет означать, что я хочу бросить вызов, и моментально развяжет новую войну. Не имею желания опять проигрывать.

— Ты думаешь, что вновь проиграешь?

— На поверхности я ослаб. И у меня всё ещё нет причин стремиться к победе. Править ещё скучнее, чем на земле торчать, — безымянный поднялся на ноги.

— Ты хочешь уйти? — Ангелина приподнялась следом.

— Мы хорошо развлеклись, — стоило демону открыть дверь в коридор, в комнату недовольно мурча, грациозно вошла Картоночка, намекая, что её очень мало покормили. Пусть дают ещё или хотя бы погладят. — Дальше развлекаться будет неинтересно.

— Ты врёшь, — Ангелина не спешила одеться. — Мне опять тебя выслеживать.

— Хм?

Демон собирался спросить, что это значит, но его остановили громкие удары. Во входную дверь заколотили. Послышался нечленораздельный грубый мат и призывы сумасшедшей кикиморе проваливать из их дома.

— А вот и монстры пожаловали, — Лина холодно покосилась в сторону шума. Сегодня ради исключения не в окно.

— Они достают тебя? — внутри демона снова начала закипать дичайшая злость.

— Я не люблю алкоголь и пьяных людей. Для меня они все чудовища.

— Возможно… — демон считал также. Он припомнил несколько виденных им случаев, когда люди, напившись, совершали ужасные вещи. И насилие с грабежами было малой частью творимых ими вещей. За всё прожитое время безымянный частенько становился свидетелем, как даже родители алкоголики или наркоманы издевались над своими детьми, избивая их чуть ли не до смерти.

Один раз даже он не выдержал, когда на морозе, перед Новым годом, парочка, едва стоявшая на ногах, тащила легко одетого ребёнка в домашних драных тапочках по снегу в сторону леса, ругая и матерясь на все лады. Демон наткнулся на них совершенно случайно, на окраине деревни, но вопреки обычному безразличию и интереса к человеческой жестокости, его пробрала ярость. Нещадная, слепая ярость, от вида тощего мальчишки, лет пяти, покрытого синяками. Хотя вряд ли тот ребёнок оценит его дар…

Любопытно, а Ангелина оценит?

— Ты пойдёшь через дверь? Там сейчас занято, — Лина, наконец, соизволила накинуть на себя халат.

«Жаль», — демону понравилось смотреть на её тело. С другой стороны, не будет соблазна.

— Мне не нужна дверь.

— Ты больше не вернёшься?

— Никогда.

— Погоди… Ты не разрешаешь себя касаться, но я… хочу оставить тебе хоть какой-то поцелуй…

Ангелина вытащила помаду, ту самую, красную, покорившую его и обвела ею свои губы. Безымянный молчал. Он ждал свой поцелуй. Интуиция ему подсказывала, что эта девушка не нарушит его запрета. Она придумает что-то иное.

Когда Лина поднесла тюбик к его лицу, он непроизвольно закрыл глаза, представляя её губы, касавшиеся помады только что. Она оставила след прямо поверх её засохшей, не смытой им крови, словно обновляя её. Помада такая же по цвету, но к сожалению, не настолько горячая. Всё равно, он безмерно рад получить странный, косвенный поцелуй. Надо оставить ей и свой, никому не понятный подарок. Интересно, она ужаснётся, когда узнает? Неважно. Пьяные соседи больше никогда её не потревожат.

— Прощай, Лина.