Её кровь на его щеке (СИ)

— Таблетки, они на столе, на кухне. Одежду, хотя, я могу и голой ходить, — Ангелина задумчиво уставилась на прилипалу. — Я ни к чему не привязываюсь. Когда ничего не держит, не страшно уходить.

— Ясно. Несите всё, что есть в квартире. Кроме кошки.

— Картоночке нельзя, потому что её съедят?

— Да.

Лина ничего не сказала против. И его полностью устраивала покорность.

— Я хочу знать, — девушка приподнялась, когда прихвостни исчезли. — Есть демоны, есть ангелы. Какая религия верная? В чей ад я попаду?

Уже в который раз мужчина сотрясся от громкого хохота.

— Никакая, — демон заговорил, только когда отсмеялся. — Они все неточные, так же и все правы. Разумеется, я не говорю об обожествлении столов и поклонении крокодилам.

— Но… вера у всех разная…

— Вера одна. Религия разная. Эх, не демону рассказывать об этом.

— Тогда я пойду, поищу ангела, — Лина в самом деле поднялась с кровати, как будто речь шла о встрече со старым одноклассником.

— Осквернённой душе его точно уже не встретить. Единственный оставшийся тебе ангел тот, что живёт в твоём имени.

— Значит, мне придётся ждать смерти, чтобы узнать?

Безымянный вздохнул, облизывая губы. Одну руку он закинул за голову, второй обнимал девушку. Как же он не любил подобные разговоры.

— Ну, если без подробностей… Есть высший разум, его и называют Богом. Разве не странно, этот мир работает, как шестерёнки в точном механизме. Если одна из них не подойдёт по размеру, сломается… Механизм встанет. Мира не будет. Для его создания понадобилась математическая точность. Не может маленькая часть планеты верить верно, когда все остальные заблуждаются.

Люди верили всегда. Называли разными именами, создавали разные сюжеты, выдумывали разные законы и условия. Но истина от слов не поменялась, — безымянный поморщился. Сначала она заставила демона о себе заботиться, потом переобула в домашние тапочки, а теперь приходится рассказывать о Боге. Чёртова женщина! — Вся суть веры в справедливости, терпимости, любви… Делай другим хорошо — будет тебе хорошо. Сделаешь плохо… получишь то же самое. Религия всегда приводит в заблуждение. Религиозные войны — самое абсурдное, что может быть, противоречащее самой сути веры. Ангелы, демоны… только слова. Разные народы называют нас по-разному.

Лина соскребла ноготком засохшие капли крови с его груди в ожидании продолжения.

— Ангелы воплощают светлые чувства. Любовь, забота, понимание — всё это их энергия, их жизненная сила. И они не могут её безнаказанно попрать, поскольку эгоистичная забота только о своём существовании — это уже тьма. Пища демонов.

— Тогда почему вы можете поглощать энергию жизни?

— Потому что зло, сделав добро, добрым не станет. Это его прихоть, — мужчина провёл языком по клыкам. — Добро, совершившее зло, уже не может считаться добром. Оно не имеет права действовать по прихоти, не может поддаваться гневу или чему-то ещё. Для него нет ничего, кроме справедливого сострадания.

— А что же… что всё-таки после смерти?

— В раю, не знаю. Мне неведома сторона света. Возможно, продолжение.

— А в аду?

— Воздаяние. Боль, уничтожение, долгая, вечная смерть. Либо перерождение в демоническую сущность. В любом случае, пополнение дома, члены которого на тебя первыми наложат лапы, переправляя в преисподнюю. Это зависит не от тебя. Тебе был дан только выбор, куда стремиться. Твой уже сделан.

Наступила тишина. Лина молчала, по-прежнему соскребая сухие корочки. По широким раскрытым глазам не было понятно, о чём она думает.

— Уже пожалела? — безымянный недовольно покосился на появившихся прихвостней, вот, кстати, наглядный пример, чем могут стать уничтоженные души в конце. Те с грохотом сваливали перетащенные вещи куда придётся. К вещам они так же отнесли мебель, вот только, о её сохранности не подумали позаботиться.

— Что демон, не знающий о светлой стороне, может испытывать к обречённой девушке, если любовь — свет? — Лина зажала уши руками. То, что за её спиной только что расколошматили комод с настоящим хрусталём, подаренным ей тётей на совершеннолетие, девушку не волновало.

— Вожделение к телу. Не больше, — а вот безымянный начал беспокоиться, что обожаемый им флакон с парфюмом тоже разобьют.

— Тогда почему ты хотел сбежать от её тела? — этот вопрос Ангелина задала, глядя в потолок, ни к кому конкретно не обращаясь, поэтому демон не стал отвечать. Да и ответа у него не было. Он сам задался им, не понимая себя.

Они долго наблюдали за прибывающей горой вещей.

— Я выберу отсюда одежду и всё, что нужно, — Ангелина поднялась, когда грохот стих. Благо, жилище безымянного значительно превосходило её размерами, и весь притащенный хлам без проблем уместился. — Но убираться не буду. Пусть монстрики обратно тащат.

— Не беспокойся. Уборка — их обязанность.

У демона внутри всё ликовало. Он и сам не понимал, чему радуется. Искать новых жертв или игрушек не хотелось. Крушить и убивать тоже. Весь день он бесцельно парил над городом, наблюдая за протекающей внизу жизнью.