Её (мой) ребенок

— Нет. Не ладно. Могу поставить палатку, с готовкой помочь… мясо могу вот порезать, — забираю у девчонки нож. — Что нужно?

— Палатку — было бы здорово.

Честно отработав свои сливки, вспоминаю, что капризная кошка требовала еще и цветы. И это правильно! К такой девочке без цветов — не серьёзно! Но где их взять?

Ухожу от берега глубже в лес. Тропинок здесь нет. Трава невысокая, но ни одного цветка. Через какое-то время добредаю до опушки. И мне наконец-то везёт! Колокольчики и ароматная душица… Улыбаясь, собираю ей небольшой сине-сиреневый букет полевых…

Возвращаюсь уже по сумеречному лесу. В груди порхает от предвкушения. Я подбираю слова. Но всё мимо. Потому что — дёшево. А на дешевые подкаты Кошка моя не покупается.

Выхожу на берег. Солнце садится, прячась в кронах деревьев на противоположном берегу. Кошки на гамаке нет. Только книжка и ее белый вязаный кардиган. Ревниво ищу взглядом. Нет её… А Феликс — здесь. Сидит у костра с телефоном. Меня отпускает. Вернется… Никуда не денется с подводной лодки!

Кладу на гамак букет и коробочку сливок. Довольный как слон ухожу к парням.

Димыч и еще несколько приятелей с потока строят жаровню из камней для бани по-чёрному. Помогаю отыскивать в воде булыжники покрупнее. Ребята разводят под грудой костёр. Солнца уже почти не видно.

— Ужин готов! — кричат девчонки с берега.

Всплеск… Поднимаю взгляд. За наклоненным над водой деревом вижу мельком светлую знакомую копну волос… Снова всплеск. Как магнитом меня тянет туда.

Захожу в воду глубже и тихо ныряю. Проплывая под деревом, выныриваю с другой стороны. В трех метрах от лежащей на воде звездой Кошки. Макушкой ко мне. Её разворачивает медленным течением… глаза закрыты… Приближаюсь… руки чешутся что-нибудь нашалить. Но боюсь опять выхватить по причинному месту. Мадмуазель скора на расправу!

— Кыс-кыс-кыс… — зову я ее, приблизившись.

Вздрогнув, уходит под воду. Быстро подхватываю под шею, не позволяя погрузиться с головой.

— Осторожно!..

Вода между нами вскипает, она выкручивается, мы оказываемся лицом к лицу. И глубина такая, что мне по шею, а ее скроет минимум по ее вредный носик.

Инстинктивно подхватываю за талию, поднимая выше. Чувствую, как ее бедра сжимают мой торс.

От касания наших тел кружится голова! Мы горячо дышим друг другу в губы.

И я теряюсь…

Забываю все запланированные подкаты, уже вживленный в мозг пикап, и вообще… Мы только вдвоем. Очень близко. Завороженно поправляю пальцем прядь мокрых волос, заправляя за ушко.

В близи она еще идеальнее. Кожа — персик, фарфор! Никакой вычурности… Очень естественная и невозможно красивая!

Тяжело сглатывая, облизываю ноющие от желания целовать губы. Это так сильно, что я теряю тормоза… И… закрываю глаза, ловя губами ее раскаленное громкое дыхание. Аааа! Как мне хочется прижаться к этим губам! Съесть ее! Позволить себе этот отрыв башки, что уже запущен!

Ощущаю, как она ведет пальцем по моим ресницам, стирая капли. Вау… И… не позволяю себе ничего!

— Замерзнешь, — шепчу я задыхаясь и не открывая глаз. — Давай на берег…

Мягко оттолкнувшись ступнями от моей груди уплывает. И теперь я ложусь на воду звездой, пытаясь немного остыть и прийти в себя. От ее касания горит половина лица. И я кайфую, представляя, как она пьет мои сливки и прикасается к цветам. Кайфую так, что до сих пор не могу дышать ровно. И щеки сводит от улыбки.

Отдышавшись, выбираюсь из воды. Иду в палатку за полотенцем. Кошка на гамаке… читает… пьет сливки из коробочки. На коленях букет… Не смотрит на меня. Улыбается…

Влюбляйся скорее, Кошка. Потому что я уже… по уши! Вдрызг! В хлам!

Глава 16. Доброе утро!

Просыпаюсь от того, что онемела спина. Черт… Я же на полу уснул! На Кошку во сне засмотрелся.

Разлепляю веки. На настенных часах — восемь. Воскресенье… Закрываю опять.

Шевельнувшись понимаю, что накрыт покрывалом. Удивлённо провожу по нему ладонями, натыкаясь сначала на недовольно фыркнувшего Гаврюху, а потом на свернувшуюся в калачик поверх покрывала дочку.

Дочка… Эта мысль вдруг пробивает насквозь до боли.

— Алёнка… — глажу ее по спине.

Поднимается, отталкиваясь от пола руками.

— Ты чего здесь?

— Сон плохой снился… — медленно моргает. — Я испугалась!..

Поднявшись, уношу ее на диван.

— Чего напугалась?

— Что ты уйдешь. А я одна.

— Ну что ты… Я тебя никогда не брошу.

— И за шторкой кто-то был! — распахивает глаза и доверчиво смотрит, убеждающе мне кивая.

— Это Гавр на батарею греться бегает. Шуршит там… Не бойся!

Поднимаю покрывало с пола.

Малышка моя… закрыла меня… От этого очень тепло на сердце. Но больше — больно. И мне очень тяжело говорить сейчас.

— Давай еще поспим немного? — падаю рядом с ней.

— Я кушать хочу.

— Часик… — прячусь с головой под покрывало.

Дайте отдышаться мне…

— Животик урчит…

— Ууу… Ох уж этот животик! Могу разогреть твой «галушковый» суп.

— Никто не ест с утра суп! — стягивает покрывало. — Ты что?? — округляет свои голубые глазки, заглядывая мне в лицо. — С утра едят вискас или кашку. Если выходной, тогда вискас с молоком… — хитренько прищуривается.

— Никаких вискасов. Иначе, мама потом мне что-нибудь открутит.

— Ухо?