Её тёмные крылья

– Не трогай меня.

На секунду он кажется потрясенным, словно я ударила его, а затем Али взрывается:

– О, ради Зевса. Серьезно? Бри там, внизу, в гробу, а ты продолжаешь на меня дуться.

– Дуться? – оторопело повторяю я.

– Из-за того что случилось, – говорит он так, будто я могла забыть об этом. – Мы типа расстались летом. Я думал, ты пережила это. Ты выглядела вполне смирившейся на Тесмофории, – нахмурившись, добавляет Али.

Триумф с привкусом горечи от того, что Астрид была права насчет его реакции на мой поцелуй с другим парнем, моментально перекрывается вспыхнувшим во мне гневом.

Кровь кипит, и я забываю о Бри, Загробном мире, обо всем на свете.

– Шутишь? Ты считаешь, я должна была забыть об этом только потому, что прошло какое-то время? Уже забыл, что сделал, Али? Что я сделала? – Он сглатывает, и я наклоняюсь ближе к нему, взволнованная от того, как бледнеет его кожа: – Ты пришел ко мне домой и сказал: «Давай прогуляемся». Но ни слова, ни единого слова не сказал о расставании, пока мы спускались к бухте. Ты болтал о школе, о каком-то дурацком фильме, который ты посмотрел, а потом позволил мне…

Я запинаюсь, когда перехожу к тому, что случилось дальше. Сбиваюсь с темпа, вспоминая о том, чему он позволил случиться прямо перед тем, как расстаться со мной. Когда я верила, что все хорошо, думала, что он по-прежнему хочет меня, увлечен мной. Голос дрожит, когда я продолжаю:

– Ты дождался, пока я закончу, а потом бросил меня. Помнишь, Али? Потому что я помню.

Он смотрит в землю.

– Я не просил тебя ничего делать.

– Но и не остановил меня. Позволил думать, что между нами все нормально. Ты сказал ей? Когда пришел к ней домой, ты рассказал ей об этом?

– Заткнись! – Али оглядывается, словно опасается, что нас могут услышать, и тогда я понимаю, что он не рассказал ей. Отхватил напоследок приятный бонус, прежде чем вышвырнуть меня из своей жизни. Мой гнев разгорается все ярче.

– Почему, Али? Почему она? – Слова сами вылетают из моего рта, и я не успеваю их остановить. – Из всех людей на Острове почему это должна была быть она?

Он не может смотреть мне в глаза.

– Не знаю. Она просто отличалась.

– Чем? – выдавливаю из себя. – Что в ней было такого, чего нет во мне?

– Не знаю, – повторяет он.

– Не знаешь? – рявкаю я, и Али вздрагивает, удивленно приподнимая брови.

Вспоминаю, как отец говорил в ванной, что раньше я была такой миролюбивой, и почти улыбаюсь, – потому что миролюбивой Кори больше нет, народ.

– Ну? – подначиваю я.

Похоже, шок у него прошел, потому что глаза Али сужаются, а его лицо покраснело от злости.

– С Бри было веселее. Она была легче на подъем. Тебе никогда не хотелось что-то делать или пробовать новое. Ты только и делала, что возилась в своем саду. Скукотень.

Его слова, словно заряд, попадают в цель, вышибая из меня дух, отчего мне хочется свернуться калачиком. Я отворачиваюсь, сложив руки на груди, и слушаю, как он уходит. Я не поворачиваюсь – не хочу видеть, как он удаляется от меня. Только не снова.

Я так и замираю, пока его слова звенят у меня в ушах. «Тебе никогда не хотелось пробовать что-то новое. Ты только и делала, что возилась в своем саду». Я снова думаю о словах моего отца. Спокойная. Миролюбивая. Меланхоличная. Медлительная. Скучная.

Я опускаюсь на колени в траве и прижимаю ладони к земле, вдавливая пальцы в мягкую почву. Мне сразу же становится лучше. «Садоводство – это не скучно», – говорит свирепый голос во мне.

Мою кожу снова покалывает.

Я поднимаюсь на ноги и выпрямляюсь. И, когда смотрю через левое плечо, не удивляюсь тому, что Загробный мир вернулся.

Как и Аид.

Даже на расстоянии я чувствую ярость в его взгляде, жар, который заставляет мою кожу пылать. Аиду ненавистна мысль, что я вижу его, что я видела Бри. Его ярость обрушивается на меня, прокатившись по волнам, и я бесконечно благодарна морю, что разделяет нас. Я молюсь, чтобы это маленькое препятствие не позволило ему добраться до меня.

Но потом я вспоминаю, что он – бог.

Я не особо веровала в богов. Не то чтобы не веровала в них – ведь я живу на Острове, и только глупец не верил бы. Но я верила в них не больше, чем в Антарктиду или Мариинскую впадину. Знаю, что они где-то там, но вряд ли мне суждено их увидеть. Они не имеют ко мне никакого отношения.

Во всяком случае, так я считала.

Мы смотрим друг на друга, играя в гляделки, где один из нас первым должен моргнуть или убежать. Мы оба знаем, что это буду – должна быть – я, но не могу сдвинуться с места. Я не моргаю. Не могу оторвать от него глаз.

В небе над головой полыхнула вспышка, и я вздрагиваю, на секунду решив, что он меня фотографирует. Но за ярким светом следует раскат грома, который обрушивается на меня с такой силой, что затряслись все кости. Надвигается шторм. Я снова бросаю взгляд на Аида, который, нахмурившись, смотрит на небо.