Эйзенхауэр

В ходе кампании немалые проблемы Эйзенхауэру создавало истерическое поведение сенатора Маккарти, который в любых взглядах, отличных от крайнего консерватизма, видел влияние «руки Москвы» и готовился начать «охоту за ведьмами» и в государственном аппарате, и в сфере культуры и науки, особенно в области кинематографии. Эйзенхауэру были ненавистны эскапады Маккарти, но он должен был считаться с тем, что не очень грамотный, но чересчур эмоциональный сенатор оказывал существенное влияние на общественное мнение, а точнее, на толпу, которой с помощью популярного лидера можно сравнительно легко манипулировать. А эта толпа верила Маккарти, что «ялтинское предательство», оккупация Советским Союзом Восточной Европы и, в частности, Восточной Германии, приход коммунистов к власти в Китае, создание в СССР атомного оружия — все эти беды были результатом действий грандиозной советской шпионской и агентурной сети, которая охватывает даже самую верхушку администрации США.

Особо важным внешнеполитическим вопросом, на котором Эйзенхауэр останавливался почти в каждом выступлении, была ситуация в Корее, где в течение двух лет шли переговоры о перемирии, сопровождавшиеся прекращением и новым возобновлением военных действий, шедших с переменным успехом. Эйзенхауэр придерживался средней линии: выражал несогласие с Тафтом, который предлагал убрать американские войска с полуострова, и решительно отвергал требования Макартура добиваться полной победы, даже путем применения атомного оружия. Несколько раз Эйзенхауэр заявлял (правда, довольно неопределенно), что в случае избрания ему следовало бы отправиться в Корею, чтобы содействовать восстановлению там спокойствия и мира^{537}.

В этих условиях пойти на конфронтацию с Маккарти означало нарушить связи со «старой гвардией» республиканцев и с широкими кругами населения, зомбированных истериками Маккарти. Эйзенхауэр поступал осторожно. После заявления Никсона, что Маккарти — активный член республиканской команды и поэтому Эйзенхауэр поддерживает его, сам Дуайт на пресс-конференции в конце августа, не опровергая слов напарника, добавил: «Я не собираюсь безоговорочно одобрять действия любого человека, которые, как я полагаю, являются антиамериканскими по своим методам и процедурам».

Когда же его стали настойчиво спрашивать, как он относится к обвинениям в адрес госсекретаря Маршалла, Дуайт не выдержал и воскликнул, что этот генерал (волнуясь, он нередко возвращался к военному лексикону) — «человек подлинной самоотверженности», добавив: «Я не потерплю, когда кто-либо попытается найти в его прошлой службе нашей стране хотя бы что-то, за что можно критиковать»^{538}. Имя Маккарти названо не было, и масса рядовых граждан не обратила на эти слова особого внимания, но компетентным людям было ясно, кто именно имеется в виду.

Путешествие по штатам началось 2 сентября. Для агитационной кампании был оборудован специальный поезд, который назвали «Гляди вперед, сосед!». В поездке Дуайта сопровождала Мейми, которая, несмотря на болезненное состояние, держалась отлично и оказывала «домашнее» воздействие, преимущественно на женскую аудиторию, каждый раз появляясь рядом с мужем, приветливо улыбаясь из-за его плеча и посылая аудитории воздушные поцелуи. Первым помощником являлся Шерман Адаме. В команду входили около трех десятков советников и экспертов в самых различных областях политики, экономики, международных отношений, а также представители прессы. Важную помощь оказывал Милтон, который участвовал в подготовке выступлений.

Верный своей давней привычке, Дуайт не принимал на веру ни один текст, тщательно их проверял, вносил исправления, требовал дополнительную информацию. Советникам иногда даже казалось, что шеф придирается, так как он вторгался не только в суть, но и в стилистические особенности и даже в грамматику, где, скажем правду, его советники были несравненно компетентнее. Правда, его замечания по поводу стилистики и грамматики обычно касались того, что он считал сложным для восприятия. К примеру, он потребовал, чтобы все латинские выражения, даже такие обычные, как «статус-кво», были исключены, так как могут быть непонятны широкой аудитории.

Команда заранее готовилась к «внезапным» остановкам поезда (в США их иронично называют «whistle stop» — «остановки по свистку»). Дело изображалось так, будто на такой-то крохотной станции собралась толпа местных фермеров и других простых людей (подготовленных местными боссами Республиканской партии), и поезд делал остановку по их требованию.

Дуайт выходил на ступени заднего вагона и произносил «экспромтом» речь, на самом деле подготовленную заранее. Так у избирателей создавалось впечатление, что республиканский кандидат знает местные проблемы. Он повсеместно разоблачал вашингтонских бюрократов и призывал слушателей присоединиться к нему в «крестовом походе». Так название его книги, которое ранее было использовано на съезде партии, стало ключевым лозунгом кампании.