Эйзенштейн

Такыры – глинистые пустыни Средней Азии – следы ошибок человечества, следы неправильных поливок, засолонения почвы. Движение песков, барханы – след неверного хозяйствования. Нельзя сказать даже, что неверного, потому что человечество делало то, что могло, но, вероятно, оно, а не только изменение климата создало Сахару, оно создало песок, движущиеся дюны и растрескавшиеся, как старые, плохо обожженные тарелки такыры.

Песок можно смешать с почвой такыров. Можно и надо восстановить плодородие земли. Надо отвечать за океаны и за внутренние моря, потому что когда мы преграждаем течение рек, то за плотинами ложится на дно водохранилища ил.

Каин должен проинструктировать Авеля – они теперь сговорятся.

Столкновения старого с новым многократны

Мы давняя земледельческая страна. Дмитрий Менделеев, великий наш ученый, на самом перепаде веков писал по материалам переписи 1897 года в книге «К познанию России»:

«Земледельческо-сельскохозяйственная деятельность людей, составляя великий успех начального состояния человеческого общества, при его развитии, определяемом прежде всего умножением народонаселения (см. мои «Заветные мысли»), непременно должна с течением времени падать в своем большом значении не потому только, что на всех земли становится недостаточно и труда на землю становится все меньше надобным, но и потому, что поприще других видов промышленности (горной, ремесленной, фабрично-заводской, торговой, профессиональной, служебной и многих других видов) неограниченно велико для трудового заработка на пользу, спрос и потребу общую, что отвечает (а не противоречит) врожденному людям стремлению к ничем – кроме личной воли или разве увлечений – не ограниченному размножению. Люди понемногу инстинктивно поняли, что для них когда-нибудь придет – через развитие других видов промышленности и городской деятельности – время освобождения от земельной зависимости, неизбежной для животных, как и для растений, что когда-нибудь, помимо этих последних, сумеют и уловить солнечную энергию и получить – на заводах и фабриках – питательные вещества».

Менделеев говорил об освоении наших северных земель, об освоении Приполярья; не зная, шел к новому коллективному хозяйству, потому что был передовым человеком.

Старое безнадежно и беспощадно борется с новым. В неорганизованном новом много элементов разрушенного, но не отмененного.

В Италии, в предгорьях Тосканы, видал я вязы с отрубленными ветками, на них вились виноградные лозы. Это древний римский способ – не надо менять колья. Лоза не была упомянута в римских законах, в них говорилось о деревьях. Виноградная лоза жила на дереве, но еще не была прописана в законах. И там же к весне видал я только частично початые стога сена.

Крестьянство уходит, не дорабатывая своих полей.

Это процесс сложный, бедственный; в город, как мы это видим хотя бы по итальянским лентам, приходят необученные люди, они становятся изгоями города.

Мир в его старом равновесии невозможен. Это выражено и в процессе коллективизации, в замене труда одного крестьянина, одного хозяйства трудом объединенного крестьянства. Это труднейший процесс почти геологических переворотов.

Лев Николаевич Толстой боялся этого процесса, говоря, что, когда изменится крестьянство, когда люди перестанут жить в деревнях, изменятся основы нравственности и задичают люди.

Коллективизация – результат осознанного решения изменить отношения между городом и деревней, введение в деревню трактора. Это не означает, что мы собираемся забыть о корове, о лошади; напрасно Толстой жаловался, что лошадей в городе слишком много. Те лошади нужны были в городе для карет богачей, они ели овес и отнимали хлеб у людей.

Сергей Михайлович, как большой человек великого времени, понимал движение времени и именно потому понимал движение искусства; мыслил в искусстве, изменяя его законы; обогащая формулы мышления, изменяя те структуры, которыми художник должен был выражать новые взаимоотношения.

Иногда ему казалось, что только рабочий может передать поведение рабочего, что нельзя и не надо пытаться «сыграть» крестьянина. Его надо «смонтировать» – собрать из реальных, но выбранных состояний.

Мы, люди начала века – я говорю о людях, которые родились в одном веке и перешли в другой, – люди первых поколений советских граждан, переживали глубочайшие изменения отношений и понимали больше предшественников своих всеобщность изменения отношений и необходимость боли.

Все может быть исправлено и будет исправлено общим знанием и общим подвигом человечества. Вот почему Сергей Михайлович в 1926 году сперва написал статью «Пять эпох», потом начал, уточняя область изменений, работать над сценарием «Генеральная линия».

Может быть, «Генеральная линия» по выписке деталей и по умению заинтересовать зрителя слабее комедий Лабиша и исторических пьес Скриба. Но работа нова. Она необходимая конструкция для будущего.