Екатерина II, Германия и немцы

Несмотря на то что во время Войны за баварское наследство Екатерина возлагала вину за деспотизм Габсбургов на Иосифа II, вскоре ее отношение к нему радикально переменилось. Образ Фридриха неудержимо тускнел, в то время как Иосифа после встречи в Могилёве в 1780 году она стала считать своим личным другом, а с 1781 года – и своим лучшим союзником в завоевательной политике, направленной против Османской империи. Едва ли Екатерина согласилась бы сносить от другого монарха протокольные оговорки, лишь со временем устраненные секретным соглашением между двумя империями, оформленным в ходе переписки двух монархов. Иосиф оказался чрезвычайно лояльным союзником: благодаря союзу с Австрией Россия в 1783 году аннексировала Крымское ханство, а с 1787 по 1792 год вела победоносные войны со Швецией и Османской империей, будучи в состоянии одновременно представлять угрозу для Польши, Пруссии и Англии[1172].

До начала общей для них войны с Турцией в 1787 году Иосиф снова прибыл в Россию по приглашению императрицы. В сопровождении большой свиты они объехали черноморские провинции Российской империи, завоеванные в 1774 и 1783 годах[1173]. В центр этого большого спектакля режиссеры поставили свидетельства успеха европейской миссии России: прогресс в заселении степей, встречу с покоренным Востоком в бывшей ханской резиденции в Бахчисарае, возвращение античного культурного наследия Европы в древнегреческих развалинах. Уже осенью 1785 года Екатерина заманивала в это путешествие своего горячего почитателя князя де Линя, обещая подарить ему кусочек таврической земли, где когда-то стоял храм Дианы, жрицей которого была Ифигения[1174]. Однако то, что было задумано как триумфальное шествие Екатерины и ее понтийского вице-короля Потемкина, стоило Иосифу больших жертв, став для него мучительным испытанием. Самая форма приглашения, высказанного в сухих словах постскриптума, возмутила его: Екатерина лишала его, римского императора, возможности свободно принять решение об участии в поездке. Ошарашенный такой бесцеремонностью, Иосиф все же решился поехать, чтобы не оскорблять союзницу. Если уже после первого визита в Россию он заметил Кауницу, что, как и прусский король, считает российскую императрицу прежде всего тщеславной, то теперь он и подавно не скрывал своего мнения от опытного государственного канцлера: «…я составлю ответ […] он будет честным, коротким, однако в нем я вновь дам почувствовать екатеринизированной цербстской принцессе, что она должна проявлять больше уважения и усердия, дабы склонить меня к себе»[1175].

Из писем Иосифа и записок участников путешествия известно, что он и в самом деле участвовал во всех мероприятиях без малейшего энтузиазма, находя импровизированные остановки жалкими, колонизацию степей и основание городов – непосильным бременем для государственной казны и жизни десятков тысяч присланных сюда рабочих. К Екатерине он продолжал испытывать симпатию, наблюдая проявления искренней дружбы с ее стороны, однако о Потемкине отзывался как о злом гении всех химерических проектов и своих собственных бедствий, связанных с этим путешествием[1176]. Кстати, Потемкин в свою очередь, как выяснила Екатерина впоследствии, перебирая оставшиеся после него бумаги, тоже терпеть не мог императора[1177]. У Иосифа, прежде всего, не было времени на досужие затеи. Его мучило, что собственные государственные дела требовали его присутствия. Не допускавший во время поездок по провинциям своей империи снисхождения ни к себе, ни к своим чиновникам, честно интересовавшийся проблемами подданных, Иосиф неуместно чувствовал себя почетным гостем на триумфальном шествии, задуманном как пролог к новой войне с Портой и сопровождавшемся экскурсиями и развлечениями. В итоге события, разворачивавшиеся в Священной Римской империи: напряженность между Пруссией и Голландией, непредвиденные действия Союза князей, крах церковной реформы и, самое главное, протесты сословий в австрийских Нидерландах, – действительно вынудили его вернуться домой раньше срока[1178].