Екатерина Хромова

Здешние ди-джеи – великие миротворцы, сделавшие для дела мира больше, чем все правозащитники во главе с Freedom House; работа за вертушкой была проявлением доброй миссии – музыка заставляла опасных парней с пушками какое-то время рубиться и бухать, а не стрелять.

Пробравшись сквозь бесновавшуюся на танцполе толпу, Катя с Андреем устроились на высоких стульях возле барной стойки. Она с ходу сделала выбор за них двоих – заказала две самбуки. Совершив ритуал с поджогом и взбалтыванием напитка, они, чокнувшись, выпили. За этим последовал долгий взгляд глаза в глаза. Андрей слез со стула, приблизился к Кате, обнял её. Его ладонь пропутешествовала от её талии до груди.

Катя мягко отстранилась:

– Ты хочешь?

Он убрал руку:

– Да.

Она жадно улыбнулась:

– Сильно-сильно?

– А то ты не знаешь.

Помедлив, она назначила дату:

– Давай… в следующую пятницу!

Закрыв глаза, он едва заметно кивнул. Потом открыл их.

Она помахала рукой официанту:

– Ещё две самбуки, пожалуйста.

Звучала гипнотическая электронная долбёжка. Покачиваясь в сладком сновидении, Андрей едва скрывал счастливое изумление – события развиваются быстро и в правильном направлении… и, неужели, чёрт возьми, он её завоевал?! Нет, рано радоваться, до следующей пятницы дожить ещё надо.

– Моего воображения недостаточно, чтобы представить, какие бездны скрываются за твоей красотой, – проворковал он, когда они выпили.

– А член у тебя какой – длинный и толстый? – спросила она с игривым скепсисом, после чего неожиданно залилась хохотом, покраснела и снова рассмеялась.

– Он очень умелый, – с предельной ответственностью в голосе заявил Андрей. – Заставляет тёлочек орать от удовольствия. И вообще, в моих объятиях они даже имя своё забывают. Вы, сучки, готовьтесь к встрече с Богом, вы – масло, а я мачете! – говоря последнюю фразу, он был суров, как никогда.

Поперхнувшись смехом, Катя закрыла лицо руками:

– Просто я считаю член одной из лучших вещей на земле.

И она двухсоттысячный раз поправила прядь волос слева направо, попав Андрею в глаз:

– Моё имя никогда мне не нравилось. Хотелось, чтобы меня звали как-нибудь красиво: Анжелика, Вероника, Виктория. Мама сказала, что подстраховалась: вдруг назовёт Анжеликой, а вырастет крокодил. Так что решили оставить Катей.

– Мама никогда не говорила мне, что я красивая, – продолжила она, затянувшись сигаретой и выдохнув дым. – Если спросишь: «Мам, я красивая?», она ответит: «Как кобыла сивая». Такие шутки-прибаутки. Я в этом смысле совсем не была изнеженным цветочком, которому все говорят: «Ах, ты такая красивая!»… в отличие от сестры. Да и вообще: красивая, некрасивая, худая, толстая – это бессмысленно. Главное – то, что внутри у тебя находится.

Танцпол был плотно забит потными телами, все они напряженно ждали кульминации трека. Ди-джей стоял в углу сцены за своим лэптопом, снижая громкость ремикса на трек Бенни Бенасси «Синема», пока слушатели не начали петь а капелла, размахивая зажигалками. Ди-джей поднял указательный палец, как бы спрашивая: «Все готовы?» К вокалу добавилось эхо, он ускорился, и вдруг воздух разорвал ритмичный гул сабвуфера, на который были наложены скрежещущие высокие частоты, – своеобразный слуховой вибрационный адреналин. Толпа взорвалась: рэйверы, хард-рокеры, хип-хоперы – все племена. Тряслись головы, в воздухе болтались руки, девушек стали сажать на плечи, в центре танцпола началось месилово. Температура воздуха у сцены вплотную приблизилась к тропической.

Андрею всегда нравилось бывать в ночных клубах, а теперь он чётко осознал, как любит клубиться, растворяться в этой огромной волне ритма, в жаре тел, ловить это настроение.

После клуба они с Катей долго целовались возле ворот её дома. А когда, оторвавшись друг от друга, наконец, попрощались, и она открыла дверь, он извинился и попросился в туалет.

– Пойдём, – пригласила она.

Сказав таксисту, чтобы подождал, Андрей прошёл вслед за ней в дом.

То было монументальное трёхэтажное, если считать цоколь, здание красного кирпича с обширным балконом над входом, к которому вела широкая лестница с ажурными коваными перилами. Сняв верхнюю одежду и обувь в прихожей, они прошли в просторный холл, в правой части которого был вход в огромный зал, слева была гостиная (или столовая). Удивляла чистота – в доме было чище, чем в квартире аллергика, всё так и сияло. Катя провела Андрея через столовую и кухню в небольшое помещение, украшенное репродукциями работ импрессионистов, в котором было две двери и лестница, ведущая в цокольный этаж.

– Это туалеты, выбирай любой.

Всё в этом доме поражало своими масштабами – и потолки высотой не менее четырёх метров, и комнаты, и даже санузлы – тот, в который вошёл Андрей, был размером с типовую однокомнатную квартиру, и вместо ванной в нём был устроен небольшой бассейн.

Отмотав плёнку назад, он вспомнил, кому этот дом принадлежал раньше, и сказал об этом Кате, когда они вышли во двор и она предложила постоять покурить.

– Ты в курсе, что этот дом принадлежал раньше Игнату Еремееву?

– Да, папа рассказывал, там какая-то странная история произошла.