Екатерина Медичи

Но новый приезд королевы-матери в Шато-Тьерри имел и другую цель: ее сильно тревожило стремительное развитие болезни сына. После временного затишья и внешнего ослабления болезни принца снова начинала терзать жестокая лихорадка. Королева обратилась за «консультацией и решением» с описанием симптомов болезни к королевскому врачу Мирону. Она попыталась успокоить себя: когда увидела ослабление лихорадки, решила, что может оставить больного. Но сама в то же время почувствовала себя плохо: сразу же по возвращении в Сен-Мор ей пришлось лечь в постель. Поправившись, 16 апреля она написала Бельевру, что, по ее мнению, если бы герцог не совершал «всяческих великих распутств», он бы прожил очень долго. «Врач Мирон считает, – писала она своему конфиденту, – что он чувствует себя еще лучше, чем я вам об этом говорю». Увы, Екатерина напрасно радовалась: 26 апреля она [341] получила письмо, в котором ее извещали, что у ее сына «было кровотечение, как в первый раз, от которого он с трудом оправился». Это ее «крайне огорчило». От Бельевра она только что узнала о примирении Маргариты Наваррской с мужем. Ее радость, как писала она ему 29 апреля, была отравлена «сознанием величайшей опасности, в которой находился мой сын». Она успокоила себя тем, что на этот раз опять была ложная тревога, «потому что на следующий день Господь начал потихоньку возвращать ему здоровье и он так хорошо это делал, что врачи теперь поддерживали его в лучшем состоянии, чем в начале болезни». Переходя таким образом от надежды к паническому страху, Екатерина больше не владела собой. В конце концов она поверила в возможность чуда. 10 мая Екатерина опять объявила Бельевру о выздоровлении сына. В свой новый приезд в Шато-Тьерри она нашла его «в хорошем состоянии при его болезни». Ей показалось, что наблюдается улучшение. Она считала, что он страдает только от незначительных болей. «Сегодня я не пойду его навестить, потому что у меня случились колики». С ней приехала ее внучка Христина Лотарингская, которая тоже заболела: у нее началась лихорадка. Поэтому королева, выполнив свой долг самоотверженной матери семейства, вернулась в Сен-Мор, где ее настигла весть о смерти герцога Анжуйского, случившейся вскоре после ее отъезда, 10 июня.

По завещанию герцога Анжуйского, написанного накануне смерти, Камбре отходил королю Франции. Король испугался, что если он примет это наследство, то начнутся репрессии со стороны Испании. Поэтому он от себя лично отказался от этого города и передал его Екатерине как частное наследство. Не теряя ни минуты, королева его приняла и взялась за перо, чтобы сообщить новым подданным о своем намерении «править ими, сохранив им жизни, имущество и права».

14 июня она получила ответ жителей Камбре и их правителя де Баланьи: они дали клятву «жить и умереть» под ее защитой. Герцог Пармский не собирался так легко расстаться с собственностью его повелителя – короля Испании. [342] 18 июня, прислав свои соболезнования, он напомнил королю, что ранее выражал свое неудовольствие «по поводу невозможности отвлечь его от затей покойного герцога». Теперь, когда герцог умер, испанский правитель требовал вернуть ему право на владение Камбре. Его требовательность не возымела никакого действия. 21 июня Екатерина заверила жителей Камбре, что их письмо «бесконечно ее обрадовало» и что она им обещает, что «вы будете весьма довольны обхождением, получите все необходимое, и я буду о вас заботиться и вам помогать в том, что будет необходимо для вашей безопасности, которая для меня будет так же дорога, как и моя собственная жизнь».

Новая собственность Екатерины могла серьезно осложнить отношения с Испанией, если бы она выразилась в какой-либо суверенной власти: Екатерина очень ловко преодолела эту трудность. 20 июля 1584 года она опубликовала заявление, в котором указала, что «посчитала поступком, достойным мягкосердечной и милосердной королевы, оказать покровительство и принять жителей Камбре, огорченных потерей нашего сына и считавших, что они лишились всякой поддержки и теперь более доступны для любого нападения, чем ранее». Поэтому она приняла под «свое покровительство и охрану» город Камбре и герцогство Камбрези, чтобы обеспечить там порядок, учредить полицию, правосудие, сохранить имущество и защитить город, а также поддерживать и соблюдать привилегии и льготы. Правителем Камбре, королевским наместником, имеющим все гражданские и военные полномочия, она назначила сеньора де Баланьи – Монлюка – незаконнорожденного сына своего дорогого советника, епископа Валансена.