Екатерина Медичи

Иезуит Клод Матье, бывший провинциал [22]во Франции, был направлен в Рим просить Григория XIII благословить это начинание, но 18 ноября папа уточнил, что если с самого начала войны он согласится заявить, что Генрих Наваррский и Конде не могут унаследовать трон, то теперь он воспротивится покушению на жизнь Генриха III. Возвратившись во Францию, Матье отправился в Швейцарию и получил обещание католических кантонов поставить Лиге шесть тысяч солдат.

Видя, что дело принимает такой оборот, герцог Лотарингский, хоть и отказался подписать Жуанвильский договор, [349] согласился дать принцам-лигистам 400000 экю под залог испанской субсидии, обещанной во второй год войны против протестантов.

Королева Екатерина, которая в сентябре и октябре 1584 года жила сначала в Шенонсо, потом в Блуа, практически не обращала внимания на интриги Лотарингцев. В то время ее сильно занимали усиливающиеся разногласия между герцогом де Моиморанси и маршалом де Жуайезом по поводу правления в Лангедоке, которое последний хотел отнять у первого, даже ценой новой гражданской войны. Заразные болезни были еще одной серьезной причиной для ее беспокойства: 20 сентября она дала указания первому советнику Парижского парламента Ашилю де Арлей по оздоровлению города: «Из каждого зараженного дома вывезти больных, а потом немедля полить негашеной известью и делать это в течение нескольких дней». Такой повседневной работой она занималась, пока король находился в Лионе. Когда сын вернулся ко двору в добром здравии, Екатерина, радуясь, написала 19 октября матери Гизов – герцогине де Немур: «Король, мой сын, вернулся из своего путешествия очень здоровым: он гораздо лучше выглядит – таким я его никогда ранее не видела, и пополневшим; а королева, его жена, уже не на диете, она здорова, но слаба; со времени ее приезда она очень изменилась, а лицо, как мне кажется, округлилось, чего не было с тех пор, как она вышла замуж: если Господу будет угодно, сейчас, когда оба находятся в добром здравии, дать нам ребенка, то мы будем счастливы». Эти добрые вести давали ей возможность забыть про свои собственные болезни (уже четыре дня на левой руке у нее была подагра) и тревожные вести о случаях заболевания чумой (Мадлен де Монморен, дочь мажордома короля, заболела ею в Блуа, что вынудило двор перебраться в Сен-Жермен). Она решительно отказывалась видеть, как сгущаются черные тучи. Накануне заключения Жуанвильского договора она попыталась успокоить Юра де Месса – посла в Венеции: «Что касается слухов, распускаемых испанцами, о делах этого королевства и о сговорах, которые они якобы здесь имеют, я думаю, что это соответствует [350] тому, что они хотят; но я надеюсь, что результат будет обратный, потому что со стороны Лангедока, где только и можно заметить намек на смуту, мы приняли меры таким образом, что уверены, что все закончится добрым миром вместо войны, которую там хотели разжечь».

И, естественно, не зная пока еще хранящегося в секрете содержания договора Гизов и Филиппа II, она притворялась, что ее не волнуют проявления плохого настроения парижан. Бюрское перемирие, заключенное с Испанией 15 декабря 1584 года, как раз вошло в стадию исполнения, а новый посол Бернардино ди Мендоза внимательно выслушал ее португальские требования. 12 февраля 1585 года по настоянию матери король Генрих III на просьбу о защите, изложенную депутатами Генеральных штатов Нидерландов, ответил, что обсудит ее со своим Советом. 23 февраля он устроил блестящий прием посольству Елизаветы Английской, прибывшее вручить ему ленту кавалера ордена Подвязки и подтвердить, что если он решится на вторжение в Нидерланды, то Англия оплатит две трети расходов на эту кампанию. Церемония вручения ордена и принесения клятвы королем графу Уорвику с большой пышностью прошла 28 февраля в церкви августинцев в Париже. Есть основания предполагать, что в это время король, как и его мать, из рапортов своих шпионов прекрасно знали о конвенции, заключенной Гизами с Филиппом II.

Пока Генрих III устанавливал или укреплял связи с врагами Испанского короля или мятежниками, он послал Гаспара де Шомберга за рейтарами в Германию и попросил своего посла в Швейцарии набрать для него войска в кантонах.