Екатерина Медичи

Когда два судна подплыли к плоту и наступил момент обмена, Шарль де Ланнуа, вице-король Неаполя и подданный императора, объявил Франциску: «Сир, вы теперь свободны; да исполнит ваше величество обещанное!» «Все будет сделано!»— ответствовал король, затем, повернувшись к своим несчастным сыновьям, порывисто обнял их и осенил знаком креста. Генрих и его братец поцеловали отцу руку, а он, пообещав, что вскоре пришлет за ними, поднялся на борт ожидавшего судна, и оно направилось к французскому берегу реки. Коснувшись французской земли, Франциск вскричал: «Я король! Я снова король!»

Вначале Генриха и его брата дофина держали в «почетном заключении» в Витории, что в Кастилии. Ожидая освобождения, они оставались с королевой Элеонорой, которая собиралась вскоре стать их мачехой. Добрая женщина проявляла трогательную заботу о их благополучии. Мальчики пользовались также услугами большого штата французских служащих, включая гувернера, учителя, дворецкого, семидесяти слуг и работников. Однако очень скоро стало ясно, что их отец вовсе не намерен выполнять условия Мадридского договора. Еще перед тем, как подписать договор, Франциск сообщил своим посланникам, прибывшим из Франции, что обещания, данные им в плену, — пустой звук, ибо даны под принуждением.

Для современного читателя может показаться странным, сколь безжалостно Франциск отправил сыновей в заточение, отдавая себе отчет, что их плен может продлиться очень и очень долго, раз уж он вознамерился обмануть императора. Но, учитывая ситуацию, мы поймем, что у французского монарха просто не оставалось иного выбора. Ради спасения королевства ему необходимо было действовать и быть свободным. Поражение при Павии нанесло сокрушительный удар по политическому положению Франции и ее военному авторитету.

Мать Франциска, Луиза, обожала своего сына. Он был для нее светом в окошке, смыслом жизни. Она звала Франциска «мой господин, мой король, мой сын, мой Цезарь!» и выбивалась из сил, стараясь сохранить дня него королевство во время его пленения. Однако, немолодая уже королева, не обладала достаточным авторитетом, чтобы успешно править в отсутствие сына. Она всегда отличалась слабым здоровьем, и теперь страдала различными болезнями. Постепенно королеву-мать окружила стая алчных советников, заинтересованных лишь в получении собственных выгод. Народ начинал открыто выражать недовольство битвой при Павии, а иностранные хищники то и дело посматривали в сторону Франции.

А теперь и Карл V столкнулся с трудностями. Из-за того, что Франциск нарушил условия договора, планы императора затрещали по швам. Мало того, что лопнул Мадридский договор, — у императора еще закончились и деньги на жалованье войскам. В его германских владениях свирепствовали религиозные войны, а на венгерские земли напали турки. Неудивительно, что в своем докладе английский посланник описывает Карла как «обремененного заботами».

После своего освобождения Франциск первым делом постарался заручиться серьезной политической поддержкой и осложнить жизнь императору, создав 22 мая 1526 года Коньякскую лигу. Для видимости лига якобы должна была «обеспечивать безопасность христианства и установить надежный и длительный мир», хотя в действительности в нее входили государства, боявшиеся доминирования Империи. Она включала Францию, Венецию, Флоренцию, Папскую область и владения Сфорца, герцогов Миланских. Генрих VIII Английский также принял в ней участие в качестве «защитника». В ответ на действия Франциска «почетный плен» для его детей сменился суровым заточением. Отвечавший за принцев коннетабль Кастилии, дон Иньи-го Эрнандес де Веласко[17], получил приказ перевезти их в глубь Испании. Вначале их отправили в замок возле города Вальядолид. В феврале 1527 года возникло подозрение, что существует заговор с целью освободить мальчиков и вернуть их во Францию, поэтому их увезли на юг.

Карл приказал отослать часть слуг во Францию и отправил детей в замок близ Паленсии, примерно в сотне миль к северу от Мадрида. В октябре — когда Рим был уже захвачен, в Италии кипели войны, а Екатерина тоже была пленницей в Мурате— Карл дал разрешение на краткий визит английских эмиссаров к Генриху и его брату. Они поговорили с учителем принцев, Бенедетто Тальикарно, и сообщили, что тот «не мог подобрать слов, восхищаясь умом, способностями и жаждой знаний герцога Орлеанского, не говоря уж о его любезности, благородстве ума, коим он открыто блещет».