Екатерина Медичи

Несмотря на то что внезапная смерть была распространенным явлением в XVI веке, все же возникло подозрение, не обошлось ли тут без какого подвоха. Франциск нанял семерых известных хирургов провести вскрытие, но те так ничего и не обнаружили. Современные медики считают: молодой человек умер от плеврита. Франциск все же искал козла отпущения и, к несчастью, нашел его. Приближенный покойного дофина, верный паж и распорядитель Монтекукулли, оказался обвиненным по трем пунктам. Во-первых, национальность автоматически делала его подозрительным, ибо итальянцы славились пристрастием к изведению соперников при помощи ядов. Во-вторых, паж прежде служил императору, а потом отправился во Францию вместе с итальянцами, сопровождавшими Екатерину. Но самым отягощающим грехом оказался проявляемый этим человеком интерес к науке о ядах, что подтверждалось найденной у него книгой. На допросе перепуганный Монтекукулли, терпя невыносимую боль под пытками, признался во всем, в чем его обвиняли, хотя после и пытался взять свои слова обратно. Думая, что выгородит себя, Монтекукулли пошел еще дальше и обвинил агентов императора в том, что они наняли его отравить дофина и даже самого короля. Удовлетворенный результатом, Франциск объявил о своем открытии послам и представителям иностранных держав при дворе. Представители императора разразились возмущенными криками, и правительства обменялись письмами протеста. Ничего не оставалось, как предать несчастного графа четвертованию — жуткой казни, распространенной в то время. Перед лицом всего двора, включая Екатерину, Элеонору и других дам, ни в чем неповинный бедняга был привязан за руки и за ноги к четырем лошадям и разорван на куски, когда они бросились галопом в разные стороны. Казнь состоялась на площади Гренетт в Лионе 7 октября 1536 года.

Екатерина, отныне первая дама Франции после королевы, почти сразу же поняла, что ее положению многое угрожает. Серьезным ударом стало обвинение, исходящее от агентов императора, которые, желая выгородить своего господина, указывали на наследника и его жену как на виновников в смерти дофина. К счастью, король не придавал значения этим слухам, хотя супруга нового наследника, хорошо осведомленная насчет ядов — разумеется, лишь благодаря итальянскому происхождению, — считала эти разговоры опасными. Фактически теперь она подвергалась риску куда больше, чем прежде. Единственной жизненно важной функцией для спутницы будущего короля было рождение наследников, но и на четвертом году брака Екатерина все еще не выказывала признаков беременности. Сейчас она просто обязана была родить — перед лицом возможного развода.

Физическая близость между ней и мужем теперь случалась еще реже, чем обычно, ибо Генрих настоятельно требовал у короля позволения вновь участвовать в кампании против императора. Франциск, не желавший потерять второго сына так скоро после смерти старшего, отказал. Генрих настаивал, требовал, ссылаясь свое право дофина — служить отечеству на поле боя. Наконец король позволил ему присоединиться к армии в Провансе, который был занят войсками императора с 13 июля. На следующий день французский главнокомандующий, Монморанси, получил звание королевского наместника, что давало ему власть над всеми войсками и позволяло руководить всеми операциями. Королевское происхождение Генриха означало, что номинально главнокомандующий — он, однако именно Монморанси принимал все важные решения. Выдающийся мастер оборонительной тактики, они применял в деревнях Прованса политику выжженной земли — просачиваясь повсюду, уничтожая поселки и целые города, сжигая и разрушая все, что могло быть хоть как-то использовано врагом. И ему удалось добиться вывода войск императора. Многие из тех, кому выпало несчастье жить на выжженных землях, умерли с голоду или лишились крова, но король и его главнокомандующий добились своего. Авторитет наместника после этого значительно вырос. Кампания скрепила дружбу между Генрихом и Монморанси, которая продолжалась в течение всей жизни. Впоследствии дофин писал ему: «Будьте уверены: что бы ни случилось, я всегда останусь вашим другом — как никто во всем мире». И слово свое он сдержал.