Екатерина Медичи

В 1537 году Екатерину поджидал новый удар. Во время кампании в Италии Генрих стал отцом ребенка, рожденного девушкой по имени Филиппа Дучи. Известно, что она была девственницей и сестрой одного из пьемонтских конюхов. Услышав новость о беременности девушки, Генрих пришел в восторг, заметив, что провел с ней всего одну ночь. Это наверняка подтверждало: именно Екатерина, а не он, физически не способна зачать дитя. Филиппа наслаждалась вниманием и заботой, пока в положенное время не произвела на свет дочь. Этот ребенок, немедленно признанный Генрихом, получил имя Дианы Французской, конечно же, в честь Дианы де Пуатье. Настоящая мать малышки провела остаток своих дней в монастыре, ее щедро вознаградили. Диана же взяла на себя всю заботу о младенце и стала превосходной приемной матерью. Шум вокруг рождения младенца и внимание к нему породили слухи о том, что он якобы явился плодом связи Генриха и Дианы. Получив ребенка, названного в ее честь, о котором она стала заботиться, фаворитка ясно дала понять всему двору: Генрих принадлежит ей.

Новым испытанием для Екатерины стало усердие, с коим Диана де Пуатье привлекала внимание ее мужа. В 1538 году было заключено перемирие между Францией и Империей — благодаря стараниям папы Павла III, желавшего, чтобы Франциск II Карл объединились и вместе выступили против турок. Когда Генрих вернулся с войны, Диана, теперь уже тридцати восьми лет от роду, поняла, что он повзрослел — ничего не осталось от мальчика, которого она лелеяла и взращивала, воспитывая в нем мужчину. Она осыпала дофина комплиментами за его боевые заслуги, понимая: настал момент окончательно завладеть им. Отложив в сторону платонические идеалы, коими она кормила его долгое время, эта дама начала завоевывать для себя новую более устойчивую позицию — фаворитки будущего короля. При помощи Монморанси, предложившего парочке воспользоваться его замком в Экуане для любовных утех, Диана позволила Генриху стать своим любовником. Доподлинно неизвестно, когда amitie sage, дружеская привязанность, переросла в настоящую страсть, но стихотворение фаворитки, в котором она прозрачно намекает на то, что «покорилась», свидетельствует: пыл Генриха и честолюбие Дианы уничтожили последний барьер между ними.

Пускай Диана в глазах света все еще прикрывалась покровом респектабельности, теперь любой мог догадаться об истинной сущности их отношений. С этих пор Генрих одевался только в черное и белое — траурные цвета, которые Диана носила со дня смерти мужа. Он выбрал в качестве своей эмблемы полумесяц — символ мифологической Дианы, богини охоты. Девиз «Пока не заполнит весь мир», написанный под полумесяцем, мог служить намеком на ту власть, которую принц стяжает в один прекрасный день, когда станет королем Франции, а может быть, и унаследует мантию императора от Карла V. Пожалуй, наиболее вероятным знаком, указующим на любовную страсть между ними, являлась монограмма, образованная переплетением букв «Г» и «Д». Правда, некоторые усматривают в этом другой вариант: два «С» спиной друг к другу, а между ними — «Н» — как подачка Екатерине. С этого дня и до конца своей жизни Генрих помещал эти монограммы везде, где только мог. И по сей день их явственно можно различить на стенах замков и других выстроенных и перестроенных им зданий. Девиз Екатерины, начертанный под радугой, гласящий: «Я несу свет и безмятежность», звучит уныло. Как будто было кому их нести!

По-прежнему бездетная, дофина знала, что не сможет долго пробыть женой Генриха, если не произведет на свет наследника. Тайные происки, целью которых ставилось изгнание Екатерины, уже начали приносить свои плоды. Наиболее активно эти планы разрабатывала, как ни странно, мадам д'Этамп, которая желала посрамления своей заклятой соперницы — Дианы. Если бы Генриху пришлось выбирать новую невесту после развода, то безродная Пуатье наверняка осталась бы с носом, а новая жена, может быть, сумела бы отвлечь супруга от увядающих прелестей его алчной любовницы, — думала мадам д'Этамп. О былой привязанности к невестке своего любовника она уже и не вспоминала. Екатерина сделалась разменной фигурой дворцовых интриг.

О тех днях Брантом писал: «Множество людей пытались заставить короля и дофина избавиться от Екатерины, ибо необходимо было продолжить королевский род во Франции». О разводе как о деле практически решенном сообщал и венецианский посол, Лоренцо Контарини. Семья Гизов, чувствуя неплохие возможности для себя, продвигала идею союза между Генрихом и Луизой де Гиз, сестрой Франсуа, прекрасной юной дочерью Клода, который стал первым герцогом в этом роду, получив титул от короля.