Екатерина Медичи

— Дьявол их забери!.. Что же делать, Матиньон? Старый воин поразмыслил немного и сказал:

— Относительно этого у меня есть кое-какие соображения.

— Говори! Да поскорее, винная твоя душа!

— Если мы отправимся кружным путем через Лимож, мы потеряем много времени, и отряды католиков успеют объединиться, тогда уж нам ни за что не отбить у них баронессу.

— Это я без тебя знаю.

— Но мы сделаем по-другому. Среди новобранцев наверняка есть человек, знающий тайные тропы через лес. Они живут в этих местах и не могут не знать этого.

— Я понял тебя. Скорее туда! Спеши, Матиньон, и найди этого человека!

Матиньон оказался прав. И через четверть часа триста всадников во главе с Конде помчались через Ангулемский лес по мало кому известной тропе в сторону Жарнака.

Поначалу все, казалось бы, удачно складывалось для гугенотов, и еще запасной полк Д'Андело имел Колиньи, но тут-то, решив, что победа уже за ним, адмирал и допустил ошибку. Полагая, что всадники Д'Андело находятся у него за спиной у стен древнего аббатства и не потрудившись проверить это самому, адмирал бросил в бой конницу де Ла Ну — единственную ударную силу, которая у него еще оставалась. Ла Ну вывел из деревни всю свою кавалерию и смело бросился преследовать отступающее в беспорядке войско Таванна. Молодой герцог Гиз бросил пехоту на деревню, и аркебузиры гугенотов, лишенные прикрытия, вместе с их адмиралом вынуждены были отступить. Д'Андело был далеко, у стен Коньяка, и сражался с правым крылом конницы Таванна. О том, что творилось у Колиньи, он ничего не знал.

Герцог Гиз и Генрих Анжуйский тем временем выдвинули свою пехоту в тыл коннице Ла Ну, и она стала стрелять в спины всадникам. В довершение всего кавалерия Гиза охватила оба крыла вражеского войска, и конница Ла Ну оказалась, таким образом, в ловушке. Поняв, что Ла Ну обречен и получив известие, что Д'Андело, покинув поле битвы, торопится с остатками своих полков сюда, к основным силам, адмирал устремился навстречу брату.

И все же Ла Ну с горсткой смельчаков удалось прорвать кольцо окружения, и он умчался вслед за адмиралом. Католики уже торжествовали победу, укрепившись в деревне, но конница все еще находилась в отдалении. Этим и воспользовались гугеноты. Откуда ни возьмись, как вихрь налетел на католиков Д'Андело вместе с Ла Ну и вмиг разметал их по деревне. Но Генрих Анжуйский, наскоро обсудив на военном совете положение дел, бросил на них всю свою армию, предварительно начав обстрел неприятеля из пушек.

И снова деревня оказалась в руках у католиков. Гугеноты, понеся значительные потери, были вынуждены отступить. А на помощь католикам в это время двигалась часть конницы Таванна, связанная недавно боем с Д'Андело под стенами Коньяка.

Видя отступление протестантов в сторону Дордони по дороге на Кастильон, Гиз бросился за ними в погоню. А Генрих Анжуйский, упиваясь своим успехом, тем временем во главе ста всадников принялся спокойно объезжать место сражения с юга, добивая еще остававшихся в живых.

И вдруг как снег на голову рядом с Ангулемской дорогой показался отряд всадников, мчащийся во весь опор прямо на него. Анжу, быстро окинув их встревоженным взглядом, понял, что это могли быть только гугеноты, и ведет их не кто иной, как сам Конде, его дядя и было их не меньше трехсот.

Первым стремлением Генриха было бежать под защиту герцога Монпансье, расположившегося с остатком войска в деревне, но Конде вихрем налетел на него, не дав ему времени для маневра.

Сражение было кровопролитным, но недолгим. Гугеноты горели жаждой мщения; католики в панике сгрудились вокруг своего вождя, только защищаясь и моля Бога, чтобы Монпансье пришел им на выручку. Но помощь не шла: герцог никак не мог собрать своих солдат, разбредшихся по всей деревне. Он видел, что в отдалении близ холма происходит какое-то сражение, не зная, что там находится брат короля, а сам выступить не мог, располагая ничтожными силами в двадцать-тридцать кавалеристов.

В большинстве случаев победа в сражении достается тому, кто первый напал, да еще и неожиданно. С Месье — так называли Генриха Анжуйского современники — остался всего десяток бойцов, когда принц, выбив оружие из рук племянника, приставил острие шпаги к его горлу.

Все кругом замерли, ожидая неминуемой развязки, но Конде громко воскликнул:

— Сдавайся, Валуа, или ты будешь убит! Бурбон одержал верх над тобой, и теперь ты мой пленник!

Месье, смертельно побледнев и не на шутку перепугавшись, ответил:

— Что ж, здесь мне не повезло, дядя, и, кажется, ваша взяла. Но я не желаю быть вашим пленником и хочу купить себе свободу любой ценой, какую вы только назовете.

Сейчас для него важно было выиграть время. Он все еще надеялся на расторопность Монпансье и знал, что вот-вот должна прибыть конница Таванна. Но, едва он сдастся в плен, Конде тут же увезет его на юг. По дороге они вдвоем с Колиньи разобьют Гиза, а сами укроются в одной из южных крепостей, откуда потом их будет не достать. Да к тому же к ним вот-вот должны прибыть немецкие рейтары и южные вожди.