Екатерина Великая

По условиям Кючук-Кайнарджийского договора Крымское ханство объявлялось независимым государством. Впрочем, независимость была фиктивной, ибо ханство не располагало собственными силами, чтобы защищать свой суверенитет. Фактически Крым превратился в арену соперничества России с Османской империей за ханский трон: каждая из сторон желала видеть на нем своего ставленника.

Крымским ханом после заключения Кючук-Кайнарджийского мира стал ориентировавшийся на Россию Сагиб-Гирей; однако, опираясь на военную поддержку Османской империи, его в 1776 году лишил трона Девлет-Гирей. Екатерина, опираясь на находившиеся в Крыму русские войска, возвела на престол своего ставленника Шагин-Гирея.

Обстановка в Европе и Османской империи благоприятствовала тому, чтобы разрубить узел противоречий в Крыму, присоединив его к России. Единственной страной, которая могла оказать сопротивление намерениям России, была Австрия, но с ней Россия находилась в союзе и к тому же Австрия, подобно России, была заинтересована в ослаблении Османской империи. За день до обнародования Манифеста о присоединении Крыма Екатерина писала Иосифу II: «Я надеюсь, что на этот раз собственные силы моего государства будут достаточны для того, чтобы принудить Порту к миру надежному, выгодному и соответствующему моему достоинству» [422]. Что касается самой Турции, то ее военный потенциал расценивался в Петербурге крайне низко.

Интерес Екатерины к присоединению Крыма искусно и энергично подогревал Потемкин. В конце 1782 года он отправил императрице послание, обосновывавшее необходимость решительных действий. «Крым положением своим, — рассуждал князь, — разрывает наши границы. Нужна ли осторожность с турками по Бугу или со стороны кубанской — в обоих сих случаях и Крым на руках. Тут ясно видно, для чего хан нынешний туркам неприятен: для того, что он не допустит их через Крым входить к нам, так сказать, в сердце.

Положите же теперь, что Крым ваш и что нету уже сей бородавки на носу — вот вдруг положение границ прекрасное: по Бугу турки граничат с нами непосредственно, потому и дело должны иметь с нами прямо сами, а не под именем других. Всякий их шаг тут виден. Со стороны Кубани сверх частных крепостей, снабженных войсками, многочисленное войско Донское всегда тут готово».

Под конец Григорий Александрович, хорошо изучивший натуру императрицы, пустил в ход еще один, едва ли не важнейший аргумент: «Неограниченное мое усердие к вам заставляет меня говорить: презирайте зависть, которая вам препятствовать не в силах. Вы обязаны возвысить славу России. Поверьте, что вы сим приобретением бессмертную славу получите и такую, какой ни один государь в России еще не имел. Сия слава проложит дорогу еще к другой и большей славе: с Крымом достанется и господство в Черном море. От вас зависеть будет запирать ход туркам и кормить их или морить с голода».

Там, где речь шла о славе, убеждать честолюбивую Екатерину предпринять решительные действия не было надобности, тем более что князь предложил перечень мер, способных сковать силы турок и удержать их от объявления войны: увеличить численность войск на западной границе с Турцией, а также на Кубани и Кавказе. Для экономической изоляции Османской империи Потемкин рекомендовал отправить в архипелаг флот с задачей воспрепятствовать доставке продовольствия из Египта и с островов.

Известно, что действия Екатерины, продуманные и осторожные, отличались от импульсивных поступков князя. Но на этот раз роли поменялись: осторожность, предусмотрительность и тонкую дипломатическую игру затеял Потемкин, а императрица, напротив, выражала нетерпение, ожидая, когда, наконец, князь преподнесет ей бесценный подарок. Она убеждала сделать это поскорее, «дабы турки не успели оному наносить препятствие», если им станет известно намерение России до его осуществления, — писала Потемкину императрица 30 мая. 9 июня: «Прошу тебя всячески: не мешкай занятием Крыма». Но князь «мешкал», намереваясь организовать присоединение Крыма так, чтобы сами татары просили об этом императрицу. Медлительность Потемкина как раз и объяснялась тем, что отрекшийся от ханского престола в пользу российской императрицы правитель все еще находился в Крыму и татары отказывались присягать Екатерине до тех пор, пока он не покинет полуостров. Другую причину задержки Потемкин объяснял тем, что «истинно нельзя было без умножения войск, ибо в противном случае нечем бы было принудить» [423].

Указ о присоединении Крыма к России был обнародован 8 апреля 1783 года.