Екатерина Великая. Биография

Петр оскорбляет и озлобляет всех. Он проводит дни и ночи в гольштинском лагере, он - офицер двух русских полков - открыто носит целый день гольштинский мундир. который в былые времена, при покойном Чоглокове позволял себе надевать только тайком в своей комнате. Он занимается со своим полком воинскими упражнениями на прусский манер. Что это все означает? - спрашивают себя окружающие.

Страсть Петра к мундирам справедливо почитается всеми нерусским увлечением, его фельдфебельский фанатизм воспринимается как нечто, недостойное будущего монарха. Даже самые простые люди чувствуют, что любовь Петра к военному делу чисто внешнего характера. Он никогда еще не прочел ни одного серьезного труда по стратегическим вопросам, никогда не искал общения с опытными русскими военными специалистами. Его восхищают только мундир, грубые солдатские манеры. Он, слабый и робкий человек, ищет просто возможности создать этим путем иллюзию своей мужественности. Все, чему он научил у своих гольштинцев, - это курить трубку и ругаться последними словами.

Екатерина старается по возможности демонстративнее обнаружить свое отрицательное отношение к поведению супруга. Она ни разу не заглядывает в лагерь гольштинцев. Во время своих ежедневных прогулок с придворными дамами она нарочито направляется в противоположную сторону и говорит каждому, кто только хочет слышать, даже лакеям, садовнику, конюхам, что поведение Петра и присутствие иностранных войск ей до глубины души противно.

Слухи об этом доходят в конце концов до надлежащего адресата - до русских солдат, которые научаются видеть в ней русскую патриотку и под влиянием этого забывают о ее немецком происхождении. В то время, когда Петр занимается муштровкой иностранных солдат, Екатерина разбивает красивый сад. В то время как он ругается и при малейшем поводе становится груб и нагл, она по отношению ко всем любезна и предупредительна. А когда Петр по уходе гольштинского полка устраивает всевозможны празднества, на которые приглашает разных артисток - танцовщиц, Екатерина остается в своих покоях и обнаруживает неудовольствие.

Это, в сущности, противоречит ее общительной, веселой натуре и ее демократическим воззрениям, но так как на устраиваемых Петром празднествах вино льется рекой и именно ввиду ее отсутствия разгул принимает гомерический характер, то ее уклонение от участия в них производит самое благоприятное впечатление. Она обладает талантом находить те простые жесты, совершать те простые действия, под влиянием которых в душах простых людей создается особенно симпатичное представление о ее личности.

Этот талант она разделяет со всеми народными любимцами, как коронованными, так и революционными. Здесь не обходится без известной примеси комедиантства, но комедиантства бессознательного, являющегося естественной чертой ее характера. Образ мирной добродетельной великой княгини, сажающей цветы и деревья, в то время как ее супруг насмехается над русской армией и напивается с женщинами сомнительного поведения, - это гениальное изобретение Екатерины, окончательно отрекшейся от своего неспособного и глупого мужа. Но в этом изобретении немало истинного проникновенного понимания народной души, столь недостающего Петру.

Последнее время Екатерина тщательно соблюдает все догматы и обряды православной церкви. Петр, чувствующий себя немцем и лютеранином, насмехается над этими догматами, не выполняет предписанных православием обрядов и даже нарушает своими громкими разговорами и смехом богослужение. Прежде Екатерина обнаруживала чисто механическую религиозность, основы которой были впоследствии подорваны чтением произведений французских мыслителей; теперешнее же ее поведение - в этом нужно сознаться - обусловлено исключительно желанием произвести впечатление: оно должно добавить в глазах народа к ее симпатичному образу новые популярные черты.

Тот, кто считает, что с религиозной точки зрения вольтерианке Екатерине может быть сделан упрек за это ее поведение, вполне прав. Он не должен только забывать, что религией всех крупных властных личностей является, в сущности, оппортунизм. В восемнадцатом веке никто лучше Вольтера

этого не понимал.

* * *

Первый, кто понимает, одобряет Екатерину в начатой борьбе за власть, это ее прежний смертельный враг Бестужев. Два вопроса не дают покоя этому трезвому политику: как ему противостоять при жизни Елизаветы ежедневно растущему враждебному влиянию Шуваловых и как справиться после смерти Елизаветы с Петром, этой "обезьяной Фридриха".