Екатерина Великая. Портрет женщины

Вместе с Потемкиным к ним в Киеве присоединился еще один путешественник. Принц Карл де Линь, пятидесятилетний аристократ, рожденный в Бельгии, а теперь австрийский фельдмаршал на службе императора Иосифа II. По прибытии из Австрии ему был оказан радушный прием. Европейский космополит, ведущий переписку в Вольтером и Марией Антуанеттой, он был остроумным, мудрым, циничным, утонченным, сентиментальным и в то же самое время тактичным и осторожным. Друг государей и принцев, любезный с равными себе, популярный у тех, кто был ниже его по положению, он мог найти общий язык с кем угодно. Ему было приятно, что его пригласила Екатерина, которую он позже описывал как «величайшего гения своего времени». Среди гостей Екатерины во время ее путешествия Линь пользовался особым уважением не только у императрицы, но и у остальных. Сама Екатерина описывала его как «самого приятного компаньона и самого простого в общении человека изо всех, кого я только встречала». Когда же его государь, король и доверенное лицо, Иосиф II, присоединился к обществу, Линя часто приглашали к императрице, где он слушал беседы двух монархов. Линь вступал в беседу, когда его просили об этом. Александру Мамонову же их разговоры казались такими скучными, что однажды он уснул.

Екатерина и ее гости провели в Киеве шесть недель. После этого путешествие должно было возобновиться на больших галеонах, специально построенных для плавания по реке. 22 апреля пушки оповестили о том, что лед на реке треснул. К полудню императрица и ее гости поднялись на семь пышно украшенных и обставленных в римском стиле галер, которые были раскрашены в красный и золотой цвета, а по бокам располагались русские гербы – двуглавые орлы. На галере Екатерины, названной «Днепр», спальня императрицы была отделана золотой и алой шелковой парчой, также там находилась библиотека, комната для занятий музыкой и столовая. Отдельная палуба с балдахином позволяла Екатерине дышать свежим воздухом, но при этом защищала от солнца. Шесть остальных галер были почти такими же роскошными: внутри они были выкрашены в красный и золотой цвет, а каюты – отделаны дорогой парчой. На галере Потемкина размещался сам князь, который больше не казался «злым волком», две его племянницы, их мужья, а также его новый друг – беспутный авантюрист, князь Карл де Нассау-Зиген. Это был сорокадвухлетний дворянин франко-немецкого происхождения, разорившийся наследник крошечного княжества, который путешествовал по миру, участвовал в войнах на суше и на воде, женился на польке, затем приехал в Россию, где познакомился с Потемкиным. Екатерина с подозрением относилась к такому знакомству. «Странно, как тебе Князь Нассау понравился, тогда когда повсюду имеет репутацию сумасброда, – писала она Потемкину, – а притом известно, что он храбр».

В день отплытия, пока галеры были все еще у берега, Екатерина пригласила пятьдесят гостей на обед на борту специальной «обеденной» галеры. В три часа дня флот отплыл и направился вниз по течению. Семь галер в сопровождении восьмидесяти меньших по размеру судов, на которых размещалось тысяча человек прислуги, представлял собой необычную флотилию. В шесть часов некоторые из гостей отправились на корабль императрицы ужинать, в последующие дни путешествия это стало традицией.

Под голубым небом, по сверкающей от солнца реке, раскрашенные гребные суда ритмично опускали весла в реку, и «флот Клеопатры», как назвал его Линь, двигался по Днепру. Путешествие по великой реке было привычным для России способом передвижения, но никто еще не видывал подобного великолепия, и толпы людей собирались на берегах, наблюдали за вереницей судов и махали вслед проплывавшим кораблям. Флот следовал мимо лугов, на которых цвели дикие цветы, паслись стада коров и овец, мимо деревень, а недавно выкрашенные крыши домой и церквей блестели на солнце. Пока большие галеры проплывали мимо, рой маленьких лодок сновал между ними, перевозя посетителей с одной галеры на другую, а также доставляя вино, еду и музыкантов, которые играли во время трапез и вечерних концертов. Днем Екатерина лежала на палубе галеры под шелковым навесом. Для ее гостей и других пассажиров, не являвшихся прислугой императрицы, утро было свободным, путешественники навещали друг друга, обсуждали дела, сплетни, играли в карты. К полудню галера императрицы выстреливала из пушки – это был сигнал, приглашающий к обеду; иногда лишь с десяток гостей направлялись на ее галеру; когда же гостей было больше пятидесяти, они плыли на специальную обеденную галеру. Часто флотилия останавливалась, суда вставали на якорь, и пассажиры могли устроить пикник или просто погулять по берегу.