Екатерина Великая (Том 1)

– Судьба Пруссии на Востоке! Мы отлично можем управиться с этими грязными славянами и перенять на себя тяжёлую задачу с плеч западных держав. Россия всегда больше опасна для нас – и вот именно поэтому мы должны быть с ней друзьями. Не дразнить медведя в его берлоге!.. Осторожность! Пятьсот лет тому назад на Восток шли железные полки тевтонских рыцарей… Времена переменились, и сейчас мы – ха-ха! – отправляем туда только двух дам: мы ум предпочитаем силе. И вы, кузина, обязательно должны уметь держать себя так, чтобы никто не подозревал ничего… Россия должна быть с нами, должна делать то, что нам нужно, – и тогда то – да, то, что находится между Россией и Пруссией, – крахнет, как орех во рту Щелкунчика…

– Я догадываюсь, о чём говорит ваше величество! – проницательно прищурив глаза, сказала герцогиня.

– О, никогда не делал из этого секрета, – отозвался король – его глаза загорелись и округлились. – Уже основной политикой моего деда был раздел Польши. Польшу следует ощипать листок за листком, как кочан капусты. Когда-то такой раздел был предложен царю Петру, а тот ответил, что это будто бы противно Богу, совести, чести! Какая ошибка! Ах, как бы пригодились эти польские земли нам, Пруссии!.. О!

Мраморные бюсты великих людей смотрели со шкафов широко открытыми пустыми глазами на короля, который возбуждённо бегал по кабинету.

– Конечно, вы не должны думать, что я именно вам поручаю это, ваша светлость… Нет, но я требую того, чтобы вы внушили принцессе – вашей дочери то, что она бы могла шептать своему мужу, русскому императору, на их ложе под золотым балдахином. Вы сами, ваша светлость, верно, тоже ночами шепчетесь с вашим супругом, моим лихим командиром полка, а? Ну, не краснейте! Все женщины одинаковы. Не всё же сладость объятий, нужно и дело! – рубил король. – А пока же – и это при всех обстоятельствах – извольте помнить, что я должен быть отлично осведомлён о том, что делается в Петербурге… У меня много информаторов, но умная женщина-информатор – это брильянт! – такая видит даже то, что происходит в душах!

Герцогиня поклонилась с достоинством, показывая, что она вполне рассчитывает оправдать такое высокое доверие.

– Дальше. Вы, конечно, будете много беседовать с русской императрицей. Ваша основная задача – убедить её, что политика её канцлера Бестужева – политика ошибочная. Вредная! Опасная! Бестужев должен быть убран – он ставленник Англии. Передайте её величеству, что я предпочитаю всему Союз Трёх Держав – России, Пруссии, Швеции… Мы привлечём сюда и Францию. И первая ваша задача – свалить Бестужева – это облегчит всё дальнейшее. Главное – добейтесь самых лучших отношений с императрицей, и, конечно, в память вашего покойного брата… Не сомневаюсь, она расплачется при виде вас, а её слёзы – отличная смазка для колёс нашей политики. Ха-ха!

Аудиенция затянулась, и, когда герцогиня выходила из кабинета, впереди два лакея несли зажжённые канделябры. Король шёл рядом с нею, поддерживал её под локоток. Остановившись на площадке широкой мраморной лестницы, король говорил:

– Итак, вы едете, государыня моя кузина. Требую успеха! У моих представителей в России вы всегда встретите помощь и совет. Посланник Мардефельд – старая собака, – он там ещё со времён Петра… Её величество императрица всероссийская любит пышность. Требую, чтобы ваша дочь была вполне импозантна для русской придворной челяди, для двора Северной Семирамиды. Пополните её гардероб уже здесь, в Берлине, – я слышал, что ваша дочь везёт с собой всего четыре платья… Ха-ха!

И он поклонился:

– Счастливый путь, графиня фон Рейнбек!

Было совсем темно, когда герцогиня садилась в свою карету. Узкий новый месяц стоял высоко, и в его бледном свете белела статуя богини Помоны с грудой плодов в охапке. У подножия богини застыл на часах рослый померанский гренадер в высоком медном кивере.

Глава четвёртая ЭКСПЕДИЦИЯ К ВОЛШЕБНОЙ ГОРЕ СЕЗАМ

У Бранденбургских ворот Берлина взвился вверх полосатый шлагбаум, караул выстроился во фрунт, и мимо него проехали две кареты, за ними тянулись подвязанные на случай глубокого снега сани. Герцогиня с дочерью ехали во второй, время от времени посматривая то в окно, то на распятие на передней стенке кареты.

На ночь остановились на почтовой станции в большом селе. Трудная была ночь! Комнаты для проезжающих не были протоплены, пришлось ночевать вместе с семьёй станционного смотрителя в небольшом покое, душном и вонючем, где спали и люди, и куры, и собаки… Стены кишели прусаками. Особенно было много детей, они лежали и пищали везде – на лавках, в люльках, на печке…

– Мама, – сказала Фикхен, – как смешно! Эти ребята разбросаны, словно репа или капуста в амбаре!

И она звонко захохотала.

– Фике, – по-французски отпарировала мать, – вы роняете ваше высокое достоинство! Что за выражения!