Екатерина Великая (Том 1)

– Чего ты? – раздался за ним голос Кузьмича. – Нешто не понял, что Роман Романович шутки шутит? Нешто станет он посылать тебя на обиду? А ты лучше скажи: со штанишками-то – парадными как быть? Штопать скорее надо.

V

У подъезда большого дома князя Козельского стояла запряжённая тележка для самого князя. В качестве важного дворянина Козельский всегда выезжал в большой карете с двумя лакеями на запятках и цугом в шесть коней.

Когда запрягалась и подавалась для выезда одиночка, иногда приличная, а иногда и совсем невозможная, с рваной сбруей на тощей кляче, то все в доме знали, что князь едет «чудить» по Москве. Впрочем, два кучера, выезжавшие с барином на тележке, молчали, как немые, когда их расспрашивала дворня о том, где князь был и что делал. Это был строжайший приказ барина – не болтать. Зато толстый и важный кучер Гаврила, выезжавший с князем в карете с гербами, получал менее жалованья и был менее близким и доверенным лицом князя, чем кучера Игнат и Семён, выезжавшие с тележкой, иногда в драных кафтанах и шапках. Они были очевидцами «чудес» барина и были поэтому любимцами. Князь поехал на этот раз далеко от себя, поблизости от палат фельдмаршала Разумовского, на Гороховое поле. Здесь в глухом переулке он вместе с Семёном разыскал дом по данному адресу, а в глубине грязного топкого двора нашёл и мужика.

– Где у вас тут живёт вдова Леухина? – спросил он, пока молодец и ражий детина Семён остался ждать барина на улице. Во дворе можно было утопить коня.

Мужик указал на лачугу, куда князь поднялся по тёмной и грязной лестнице и очутился в смрадной комнате. Молодая женщина, худая, болезненная на вид, встретила его, недоумевая. Двое детей-оборвышей, девочка и мальчик, дико таращили глазёнки на незнакомого господина.

Оглядевшись, князь обратился к женщине с вопросом:

– Ваша как фамилия, сударыня моя?

– Леухина.

– А это ваши дети?

– Да-с.

– Вы, сказывали мне люди, в нужде большой?

– Да-с… Совсем плохо приходится, и если…

– Почти есть нечего?..

– Чёрным хлебом обходимся, милостивый барин. Когда есть. А то и хлеба нет. Мне бы самой одной…

– Погодите. Не расписывайте. Отвечайте только на вопросы, – перебил князь.

– Слушаю-с.

– Горничная есть у вас?

– Нету-с… Было и трое холопов, да когда…

– Прошу вас, сударыня, вторично не болтать, а отвечать кратко и толково на то, что я буду у вас спрашивать… Стало быть, всякое прислужническое дело и себе и детям вы сами справляете.

– Точно так-с.

– Давно ли вы в эдаком положении?

– Вот уже скоро год… Сначала было…

– Чего бы вы желали?

– Как то есть?

– Я спрашиваю, чего бы вы желали себе теперь?

Женщина глядела удивлённо.

– Неужели, сударыня, нельзя ответить на такой простой вопрос? Чего бы вы желали себе?

– Дети совсем впроголодь, и если можно…

– Получив немного денег, – продолжал за неё князь, – вы бы прежде всего озаботились их накормить?

– Да-с.

– Прекрасно. Деньги сейчас будут… Погодите, помолчите… Бельё и платье есть у вас?.. Или вот только то одно, что на вас теперь?

– Одна перемена белья и у детей, и у меня…

– Прекрасно. Квартира сырая…

– Теперь ничего, а зимой – беда…

– Ну-с. Желали бы вы иметь должность с жалованьем? Или вы ленивы и предпочитаете бедствовать и жить подачками?

– Я была бы счастливейшим человеком! – воскликнула Леухина. – Если бы я могла работать и иметь пропитание для детей… Но я дворянка… Я не могу идти в ключницы… Воля ваша… Стыдно.

– Верно, сударыня. Верно. Но должность и занятие подходящие – примете?

– Счастлива буду, сударь… Мы уже третий день голодаем совсем.

Мальчик смело приблизился к князю, дёрнул его за сюртук и, закинув назад головку, чтобы видеть его лицо, сказал:

– Дяденька. Дай хлебца.

– Сейчас, сейчас будет и хлебец и варенья, – улыбнулся князь.

– Какое варенье, – отозвалась женщина. – И есть нечего. И надеть нечего.

– Всё это сейчас будет, – сказал князь. – Всё это немудрёно устроить. Потихонечку, понемножечку всё наладится. А покуда собирайтесь-ка со мной! Пожитков и рухляди у вас, как я вижу, немного, почти ничего нет!

– Какие же пожитки? – отозвалась Леухина. – Что и было – продала, а то бы мы совсем с голоду померли.

– Так самое лучшее, сударыня моя, не берите ничего. Всё, что я вижу, лучше оставить тут.

Князь высунулся в окошко и крикнул Семёну через двор:

– Поезжай и приведи извозчика!

Семён вместо того, чтобы двинуться, обернулся и начал махать рукой. Далеко послышалось громыхание дрожек, и у ворот показался извозчик.

– Ну-с, пожалуйте! Забирайте ребятишек – и поедемте!

– Куда же-с? – отчасти робко спросила женщина.

– Это, моя сударынька, не ваше дело! Ведь не резать же я вас повезу Я приехал помочь. Коли желаете из беды выкарабкаться, то и повинуйтесь!

И через минут пять князь садился на свои дрожки, а Леухина с детьми и с узелком садилась на извозчика.

– В Тверскую гостиницу? – спросил кучер, когда князь сел.

– Вишь, какой умный, сам догадался!

– Мудрёное дело. Как же не догадаться, – отозвался Семён, – завсегда ведь этак же!