Екатерина Великая. Завершение Золотого века

Варвара передохнула, оглядела всех: все внимали с большой аттенцией. Она паки вспоминая свое путешествие в подробностях, рассказала, как она доехала до очень красивого двухэтажного здания, где переночевала, а утром, едва она успела окончить свой туалет, как появился адъютант господина Петра Богдановича Пассека, губернатора города, дальнего ее родственника, коий пригласил ее отобедать к себе в деревню, в пяти-шести верстах от города. Она ехала на присланной за ней золоченной двуместной карете через весь город с большим шумом; евреи, узнав карету губернатора, становились на колени; я раскланивалась направо и налево. Сие было весьма забавно!

– Ни в чем себя не обделяет сей губернатор Пассек, – заметила, сдвинув брови, государыня: и карета его, стало быть – золоченая.

Графиня Варвара замолчала, ожидая, что скажет государыня. Екатерина, паки махнула рукой, дескать: продолжай. Головина, получив разрешение, повела свой рассказ далее:

– Приехав во дворец и, быв там чудесно принята, мне показали прекрасный сад, прелестные виды, предложили хороший обед, после чего я сыграла партию в шахматы с каким-то господином.

Она запнулась, засим скромно молвила:

– Я, рассказываю вам подробно, как вы просили, Ваше Величество…

– Очень хорошо, Варенька! А как там генерал-аншеф Петр Пассек?

– Неплохо устроился, – заметила с ехидцей Королева. – Теперь он генерал-губернатор Могилевского наместничества.

– Раньше там наместничал, ныне покойный, граф Захар Григорьевич Чернышев, – печально напомнила подругам и фрейлинам Екатерина. – Жена его, урожденная Анна Родионовна Ведель, племянница Пассека.

Протасова тоже печально ввернула:

– Безвременно ушел граф Захар. Таковой красавец, а Ведель – вредная дама, Боже упаси! Еще сто лет проживет…

Все помолчали.

– Ну, продолжай, девонька, – не вытерпела Перекусихина. Варвара, взглянув на государыню и получив разрешение взглядом, рассказала о прибытии в Кременчуг, коий показался ей весьма грязным городом, затем надобно было переехать через реку Буг. Чему весьма удивилась Екатерина, коя хорошо помнила, что город показался ей весьма достойным в пору ее посещения его два года назад. Варвара смущенно пожала плечами.

– Ваше Величество, – дерзко вмешалась Протасова. – Сейчас война. Много чего изменилось. А наша Варварушка, чаю, уже у цели: вот-вот, подъедет к месту назначения, и в скорости, мы окажемся во дворце князя Потемкина, не так ли графинюшка? – с улыбкой испросила она.

– Да, – согласно кивнув, оживилась графиня. – Стало быть, еду я, еду, а на душе тоскливо. Направо я видела бесконечную равнину, без деревьев, без человеческих жилищ, естьли не считать нескольких казачьих постов. Медленно проезжая мимо одной из хижин, я услыхала, Ваше Величество, радостные крики: «Да здравствует Екатерина Великая! Да здравствует наша мать, дающая нам хлеб и славу! Да здравствует Екатерина!». В окно я увидела офицеров с бокалами. Их слова как бы пригвоздили меня к месту, я не могла наслушаться их. Настроение сразу поднялось.

Графиня Головина задержала дыхание, прижав руки к груди, и посмотрела на слушательниц: глаза Протасовой и Перекусихиной смотрели на императрицу, выражая восхищение и полное обожание Екатериной Алексеевной. Сама же императрица смотрела на рассказчицу с материнской нежностью.

– Благодарение вам, голубушка, за то, что все примечаете и так любите меня!

Она подала ей руку. Графиня Варвара почтительно подошла к ней. Императрица обняла ее.

– Ну, довольно на сегодня, милая графиня. Остальное, самое интересное, в следующий раз. Договорились?

– Конечно, Ваше Величество, как токмо изволите приказать. С пребольшим удовольствием!

Уходя с императрицей, Марья Саввишна, бросив жалостливый взгляд на Голицину, заметила:

– Вид безрадостных бессарабских степей был совершенной новостью для бедной молодой графини. Воображаю, как ей было тоскливо.

Екатерина возразила:

– Зато как порадовали ее на краю земли возгласы русских офицеров!

Записки императрицы:

Доложили мне, между прочим, что в доме нашего Дон Гуана, графа Безбородки живет Ольга Дмитриевна Каратыгина, кою он называет не иначе как Ленушка. Якобы она родила от него дочь Наталию.

* * *

Вечером, перед сном, Платон Александрович вдруг заговорил о женитьбе своего брата Дмитрия. Понятно: ее любимец желает от императрицы достойный подарок для новобрачных.

– Кто же его избранница?

– Прасковья Александровна Вяземская.

– Дочь обер-прокурора?

– Она самая.

– Достойная партия!

Екатерина подумала, что, наконец, несимпатичные дочери ее верного прокурора начинают выходить замуж. В прошлом году, вышла замуж за графа Толстого, старшая из четырех сестер, названная в честь нее, Екатериной.

– Прасковья, пожалуй, самая приятная на вид девушка.

Платон фыркнул:

– Да уж! На мой взгляд, одна из ее сестер, Анна, похожа на мою обезьянку.

Екатерина была такого же мнения, но вслух оного не произнесла.