Екатерина Великая. Завершение Золотого века

– Ну, вот, – продолжила Варвара, – к десяти часам вечера мы, наконец, приехали в главный город Бессарабии, Бендеры. Мост через реку Днестр мы перешли пешком, мой муж отвез меня прямо к княгине Долгорукой. Она сидела в маленькой гостиной, спиной к дверям. Рядом с ней сидела весьма красивая молодая дама. В глубине комнаты стоял стол, окруженный игроками, очень занятыми игрой. Я тихо пробралась за кресло княгини и закрыла ей глаза рукой. Она вскрикнула, я отступила назад. Узнав меня, все обрадовались.

– Долгорукова Екатерина Федоровна, чаю, не скучала в обществе офицеров? – спросила государыня…

– Не знаю, Ваше Величество. При встрече, на ней был почти костюм султанши, не доставало токмо панталон!

Услышав оные слова, все многозначительно переглянулись.

– А кто же такая, рядом с ней сидящая красавица? – полюбопытствовала императрица.

– Зовут ее София Константиновна де Витт. По происхождению гречанка, она разговаривала с князем Потемкиным на греческом и французском языках. Она, при встрече все время молчала. Потом мы познакомились.

– Понравилась она вам? – спросила весьма заинтересованно императрица.

– Отменно красивая, – ответствовала Варвара. – Генералы и офицеры не спускали с нее глаз.

– Красивее Долгоруковой? – испросила Протасова.

– На мой вкус, да.

– Ну, а как же сам Светлейший князь, – нетерпеливо оглянувшись на императрицу, расспрашивала Протасова, – как прежде: взглянет – огнем опалит, а слово молвит – рублем одарит?

Графиня Варвара смущенно покосилась на Анну Степановну, молвив:

– Князь Потемкин совсем не переменился.

Все паки переглянулись. Государыня Екатерина Алексеевна, кивнула:

– Мне токмо едино интересно, – ласково молвила она, – как выглядит теперь жилье князя Григория Александровича Потемкина. Как там у него? Валерьян Зубов, прибывший от него с донесением кое-что, кое-как поведал о его житье-бытие. Хотелось бы и вас послушать…

Графиня Головкина сжала губки и опустила глаза, показывая, что сие не самая приятная часть ее рассказа.

– Ну, ну, Варенька, – подбодрила ее Екатерина, делая вид, что не видит ее гримасы.

И графиня чуть ли не скороговоркой поведала:

– В его дворце были постоянные балы, а вечера, когда не было бала, проводили время в диванной. Диваны в салоне обиты турецкой розовой материей, затканной серебром, такой же ковер с примесью золота лежал у наших ног. На роскошном столе филигранная курильница распространяла каковые-то восточные сладковатые ароматы. Подавали различные сорта чая. На князе почти всегда платье, отороченное соболем, бриллиантовая звезда, и Андреевская, и Георгиевская ленты.

– Хорош! – невольно вырвалось из уст императрицы. Глаза ее вовсе не улыбались. Протасова, не заметив выражения ее лица, подобострастно поддакнула:

– Вестимо, неотразим!

Перекусихина тоже изразилась:

– Вестимо, все красавицы глаз с него не сводят.

Варвара кивнула:

– Могу заметить, на моих глазах, госпожа София де Витт всегда тонко заигрывала с князем. Мадемуазель Пашкова жила у княгини Долгоруковой, но держалась, насколько возможно, в стороне от всего оного. Княгиня же Долгорукова не расставалась с Потемкиным. Ужин подавался в прекрасной зале, блюда разносили кирасиры, в мундирах с красными воротниками, высоких черных и меховых шапках с плюмажем. Они попарно входили в комнату и напоминали мне стражу. Во время обеда оркестр вместе с пяти десятью трубами исполнял самые прекрасные симфонии. Дирижировал всегда итальянец, господин Сарти. Все было великолепно и величественно, но, – Варвара стеснительно сморщилась, – как-то все казалось не так. Не так, как надобно.

Она замолчала, застенчиво поглядывая на помрачневшую императрицу, пока она не испросила:

– Ну, а вы, Варенька, чем там занимались?

– Я? – графиня растерялась от неожиданного вопроса, – я… проводила большую часть вечеров за игрой в шахматы с принцем Евгением Вюртембергским и князем Николаем Васильевичем Репниным.

– Достойное занятие, – мягко заметила императрица. – Теперь, графиня, заметьте, благодаря вам, я не ложно знаю, как не скучно проводит время Светлейший князь.

Графиня, опустив глаза, почтительно склонила голову.

– А что же вы ничего не рассказываете о пощечине, кою влепила Светлейшему графиня Гагарина, – вдруг, не церемонясь, испросила Протасова. – Али вы не были свидетельницей оного происшествия?

Графиня Головина паки растерянно улыбнулась:

– Нет, не была, Анна Степановна. Но слышала сей анекдот.

– Ну, что ж мы так замучили графинюшку, – встала в защиту графини Мария Саввишна. – Дайте ей хоть передохнуть.

– Да мы уж и закончили свои расспросы, – весело заметила императрица. – Пора нам всем, и в самом деле, передохнуть.