Екатерина Воронина

— Что ты? — покраснела Соня. — Я его боюсь. И… мне его немного жалко.

Все возмутилось в Кате. Она взяла Соню в плавание и чувствовала себя ответственной за нее. И мало ли чего можно ожидать от Женьки, в голове у этого человека не может быть ничего, кроме грязных мыслей.

Пароход прошел Тетюши, Майну и подходил к Ульяновску. Огромный, двухкилометровый железнодорожный мост висел над рекой. Длинные плоты тянулись по реке, деревянные избушки на них казались крошечными. Катя и Соня стояли на носу, неподалеку сидел Женька. Катя объясняла Соне, как надо вести судно по реке.

— Сверху надо идти посредине реки, по стрежню, — смуглой, загорелой рукой она показывала, где проходит стрежень. — Там течение сильнее, и оно помогает движению. А вот снизу наоборот: ближе к берегам, тиховодами, там встречное течение слабее. Понимаешь?

— Понимаю, — кивнула головой Соня. Но Катя перехватила брошенный ею на Кулагина настороженный взгляд.

— Теперь так, — громко, чтобы отвлечь внимание Сони от Женьки, продолжала Катя, — если берег крутой — то он ходовой, глубокий, можно идти. А вот если песок загруженный, выдается в воду мысами — ходу нет, мелко. И чем мельче, тем больше дрожит судно.

Соня вдруг схватила Катю за руку.

— Смотри, смотри, кошка!

На крутом берегу в бесчисленных круглых ячейках гнездились стрижи. Они беспокойно метались, оглашая окрестность тревожным щебетом, — невесть откуда появившаяся кошка шныряла взад и вперед, пытаясь вытащить из гнезд притаившихся там птенцов.

— Ах, как жалко! — Соня прижала руки к груди. — Поест она птичек! — И долго смотрела на уплывающий берег и на встревоженных птиц.

— Паршивая кошка! — сказала Катя. — Птенцов она не достанет, эти гнезда глубокие… А вот смотри — видишь, вода быстро крутится? Это суводь, место опасное: здесь судно может потерять управление, надо идти быстро. Такая суводь бывает обычно за большими горами.

— Не только за горами, — сказал вдруг Женька.

Катя повернулась к нему.

— А вас, Кулагин, никто не спрашивает.

Женька озадаченно посмотрел на Катю и, наливаясь краской, дерзко сказал:

— А вы что за недотроги такие, с вами и поговорить нельзя? Садились бы на пассажирский пароход да и ехали.

— Это вас не касается, — ответила Катя. — Вы вообще всегда вмешиваетесь не в свое дело. Пойдем, Соня, отсюда, здесь мешают…

Весь день Катя чувствовала на себе тяжелый взгляд Кулагина, и тревога не покидала ее. Но эта была странная тревога. Ей хотелось, чтобы что-нибудь случилось. Она ждала от Женьки какого-то поступка и вся напряглась, готовая к отпору.

В Ульяновске стояли три дня. Солнце пекло, не хотелось тащиться до пляжа. Девочки купались тут же, возле судна.

Соня по лесенке спускалась в воду, а Катя, забравшись на самую высокую точку форштевня, прыгала оттуда, распластав в воздухе руки. Потом они вылезали и сидели на корме в мокрых купальных костюмах. Вода с их голых колен капала на быстро высыхающие доски палубы.

Рядом с Соней Катя походила на мальчишку — узкобедрая, длинноногая, с маленькой грудью и выпирающими ключицами.

Катя почувствовала чей-то тяжелый взгляд. В дверях стоял Женька. И хотя на корме сидели и другие матросы и мотористы, Женькино присутствие и тот взгляд, которым он смотрел на Соню, казались Кате оскорбительными.

Катя встала.

— Пойдем, Соня, на пляж. Здесь, видно, нам уже не дадут искупаться.

И они пошли, сопровождаемые тяжелым взглядом Кулагина.

В Ульяновске подошел срок выдачи заработной платы. Сазонов пошел к капитану подписывать ведомость. Катя слышала короткие вопросы отца по ведомости, довольно путаные ответы Сазонова. Потом отец сказал:

— Может, задержим выдачу до отвала? Ни за кого я не боюсь, только вот за Кулагина. Опять чего-то хмурый ходит. Выдать бы завтра, а ведомость сегодняшним числом оформить.

— А вдруг инспекция? В Ульяновске стоим, не на какой-нибудь пристанешке, — возразил осторожный Сазонов.

— Ладно, — нехотя согласился отец. — Только скажи Сутырину: пусть доглядит за ним.

Зарплату выдали. Но Сутырин недоглядел за Женькой. После отвала тот вышел на палубу пьяный, подошел к Соне и поманил ее пальцем:

— Соня, на одну минутку! Соня!

Соня растерянно смотрела на Катю.

— Не ходи! — громко сказала Катя.

— Ну одну минуточку, чего боишься? — повторил Кулагин. — Я только одно слово скажу.

— Идите в кубрик, Кулагин, и проспитесь, — сказала Катя.

Он точно не слышал ее и шагнул к Соне.

— Ведь как человека прошу: подойди на минутку.

Но когда он сделал этот шаг, Соня в страхе прижалась к Кате. Кулагин махнул рукой, повернулся и быстро пошел прочь…