Екатерина Воронина

Екатерина Воронина — дитя предвоенных лет и несет в своем облике и в своей будущей судьбе отпечаток наиболее примечательных черт поколения, чья юность совпала с Отечественной войной, — аскетическую чистоту помыслов, прямолинейную бескомпромиссность суждений, за которую тяжелее всех самой приходится расплачиваться, и мужественную решимость брать на себя всегда и во всем полную меру ответственности. Сама Екатерина Воронина не совершила никакого особенного подвига в жизни. Но это скорее результат позиции автора романа, характера его героини — выбрать для изображения случай ни в малейшей мере не исключительный, а типичный в прямом, житейском смысле этого слова. Ведь Ан. Рыбаков легко мог бы, например, сделать свою юную волжанку в 1942 году санитаркой не в тыловом госпитале, а в близком героическом Сталинграде. И разве есть сомнение, что она выдержала бы любое испытание? Разве не такие, как она, и совершали те великие подвиги? Но Екатерина Воронина не как тысячи ее сверстниц, а как миллионы их — только душою там. в пылающем Сталинграде, откуда вырывается на считанные часы отец, а сама лишь терпеливо ухаживает за ранеными, и сносит все будничные тяготы военного быта, и молча, гордо изживает свою личную беду, любовную драму, тоже типичную для того времени, для войны, которая не просто уносила жизни сверстников Екатерины Ворониной, но и отделяла своим огненным валом их, особенное фронтовое, существование от совсем иного существования тех, кто их любил и ждал. Тут некого винить, тут не вина, а беда, которая аукается и через много лез в сердцах многих людей.

Герои романа Ан. Рыбакова немногословны, тем более не говорят они об общем и отвлеченном, о чем тем не менее заставляют думать нас, читателей книги. Да и сам писатель не любит высоких слов и долгих объяснений. Но изображая своих героев, занятых прозаическими, каждодневными делами — работающими на портовом кране, стоящими на капитанском мостике, склонившимися над графиками движения в управлении пароходства, — Рыбаков вписывает эти будничные картины в общую движущуюся панораму громадной реки, которая соединяет не только север и юг страны, но и ее настоящее и ее прошлое. Здесь, на берегах Волги, особенно наглядно осязается непрерывное и вечное продолжение традиций и постоянное и неизбежное нарушение этих традиций. Так ли просто провести грань между этими, казалось бы, противоположными понятиями? Продолжила или нарушила своей жизнью Екатерина Воронина традиции своих предков, потомственных речников — волжан?

С детства ходила она вниз и вверх по реке на отцовском пароходе, словно готовясь из рук в руки принять ремесло предков. Но ведь, с другой стороны, по былым представлениям это же вовсе не женское дело стоять на мостике. Исконное дело волжанки терпеливо ждать на берегу окончания навигации, когда в твой прочный двухэтажный дом вернутся усталые капитаны и лоцманы — мужья, сыновья, братья, как ждала всю жизнь их бабка героини романа, властная хранительница семейных устоев (это один из самых удачных и ярких образов книги). Но ведь уже дед Екатерины Ворониной, уйдя из бурлаков в капитаны, приспосабливаясь к новым порядкам на родной реке, к новым темпам жизни, начинал совсем иную страницу в семейной летописи. Традиция только тогда и становится традицией, то есть прочной основой развития, а не мертвой догмой, стоящей на его пути, когда она непрерывно наполняется содержанием живой, меняющейся жизни. Как сама Волга, которая потому и великая река, что не мертвы, не стоят на месте ее берега, а обновляются городами, плотинами, морями, мостами и человеческими судьбами.

И, выбрав не отцовскую профессию капитана, а став портовым диспетчером, Екатерина Воронина словно соединила в своем деле речную судьбу отца и деда с береговой долей бабки и матери: ей больше не ходить, как в юности, с весны до осени вниз и вверх по реке и никогда не властвовать ей в обширном уютном семейном гнезде. Свою маленькую твердую руку она наложила на самый пульс родной реки, пытаясь направить ритм хозяйства куда более обширного, чем бабкино. И это удается ей, хотя и с усилием, но гораздо успешнее, чем устройство своей собственной, личной жизни, в которой больше потерь, чем приобретений. И здесь она истинная дочь своего отца — тихого, скромного человека, не устрашившегося, однако, ввести в дом суровой матери жену, не высватанную, бедную, чужую на Волге, и сделать это не во имя страстного чувства, а выполняя душевный долг милосердия и сострадания. Так и Екатерина Воронина скорее откажется от счастья, чем от выполнения этого долга. Не сойдясь во взглядах с любимым человеком, она гордо уйдет от него, когда он в почете и славе, но она же готова вернуться и простить, когда он в беде. Строгий, цельный характер изобразил Ан. Рыбаков.