Екатерина Вторая и Г. А. Потемкин. Личная переписка (1769-1791)

Сию Датскому двору от Прусского Короля зделанную декларацию прусский посланник здесь прислал к Вице-канцлеру с выписью из королевских писем, которая не лучего же слога: то есть, что день ото дня более открывается намерение и взятый ими план не токмо нам всячески вредить, но и задирать в нынешнее и без того для нас тяжелое время. Дело голландское им удалось. Теперь тот же диктаторский тон берут с датчанами, и тако до нас добираются. Я всячески избегаю, чтоб им не давать поводу к чему привязаться, однако, без примечания да не будет, что не дождав от нас ответа на их предложенную медиацию, которую Король Шведский шести дворам вручил, они уже датчанам зделали подобное объявление в его единую пользу, а нам во вред, несмотря на то, что первое качество посредника быть должно безпристрастие. Но тут явно и ясно противное: моему союзнику за то, что он мне дает помочь, грозят нападением, я же обязана его оборонить или, по крайней мере, помогать толико же, как он мне помогает. По сей материи я заготовила письмо к Графу Нессельроду, с которого здесь копию прилагаю. Я оное нарочно пошлю просто на почту: пусть оное раскроют и читают, авось-либо постыдятся или на время, хотя мало, позадумаются, а большего действия от оного не ожидаю. Но думаю на случай открытия со стороны Короля Прусского вредных противу России и ее союзника намерений: 1. Армию Фельдм[аршала] Гр[афа] Румянцева обратить, как в твоем большом плане предвидено было, противу Короля Прусского, укомплектовав в ней полки мушкатерские по новому осьмиротному военному штату. 2. Для закрытия границ и для умножения войск на действия иметь до тридцати тысяч корпус, расположенный в Лифляндии и Белоруссии, к составлению которого назначаю здесь новоформируемый Эстляндский егерский корпус и полк пехотный, в Риге находящийся, да имеющиеся здесь и в Белоруссии четыре кавалерийские полка. В дополнение к тому нужно еще из армии шесть полков и один драгунский, да тысячу Донских или Уральских казаков. О сем дополнении оставляю на твое усмотрение назначить, из которых частей сии полки назначить удобнее. Наипаче же стараться надлежит, дабы они к весне сюда, то есть в Белоруссию и Лифляндию, прибыть могли.

Армия в Финляндии останется как есть; гвардию я комплектую.

О сем, пожалуй, напиши ко мне подробнее и скорее, чтоб не проронить мне чего нужного, а пуще всего по взятии Очакова старайся заводить мирные договоры. Но не забудь, что Булгаков в Семи башнях доныне сидит.

Вчерашний день я еще получила худую весть, что Адмирал Грейг по трехнедельной болезни от горячки с желчью, в ревельской гавани, на стопушечном корабле «Ростиславе», ко всеобщему сожалению, скончался². Я посылала к нему Рожерсона за две недели, когда я услышала, что он столь опасно занемог, но ничто его спасти не мог[ло] от воли Божией. Спиридов³ с шестью кораблями уже возвратился в Кронштадт, и все прочие уже идут на зимовье. Я смертию Адмирала столь чувствительно тронута, что сказать не могу, и сия потеря для Империи на сей случай есть несчастие, ибо не имеем во флоте, кто мог [бы] с таковым же искусством и репутацией его место заступить.

Прощай, мой друг любезный, дай Боже тебе здоровия, щастья и благополучия. Ждем от тебя вестей, дай Боже, — добрые.

Октя[бря] 19 ч., 1788 г.

P.S. К корпусу, который я полагаю собрать в Лифляндии и Белоруссии⁴, прошу дать совет, кого из полных Генералов, Гене[рал]-Пору[чиков] и Ген[ерал]-Маиоров определить и каков на то будет Князь Юрья Вла[димирович] Долгоруков, увольняя его от езды к цесарской Армии, куда другого, несмотря на чин, определить всегда можно, а сие дело нужнее.

900. Г.А. Потемкин — Екатерине II

3 ноября [1788]. Под Очаковом