Екатеринбург - Владивосток (1917-1922)

Наконец среди чехов волнение и негодование достигли таких размеров, что они, вооружившись винтовками и бомбами, ушли штурмовать станцию.

Узнав, что поезд сейчас двинется, я понял: мера устрашения подействовала. Долгожданный паровоз, ударившись об эшелон, занял своё место. Мы все перекрестились.

Как я потом узнал, паровоз был получен благодаря не устрашению, а подкупу машиниста, который помимо денег получил хорошую порцию съестных припасов и ведро водки.

Мы тронулись. Но недолог был наш путь. На первом же полустанке мы остановились, и поезд простоял около двух часов. Путь оказался занятым. Нас опять охватила тревога.

Как ни опасно было далеко отходить от поезда, я всё же рискнул пройти вперёд, до места скрещения рельсового пути с шоссе, в надежде увидеть там обоз нашего банка.

По шоссе непрерывной лентой двигался народ. Ехали тройки, пары, одиночки, телеги и экипажи с горками поклажи, а вокруг шли непрерывной лентой женщины, дети и старики… Всё это были люди, не нашедшие места в поездах.

Военные власти не понимали, что идёт гражданская война, и, уводя войска, они бросали население с накопленными богатствами на произвол судьбы. Из этих же сданных красным людей сформируются полки, которые поспособствуют падению Белой армии…

Почему же не дать заблаговременный приказ о постепенной эвакуации всего населения? Мне скажут, что это могло плохо повлиять на армию. Но ведь армия не дралась, а уходила на обозах, и трёхдневная беспорядочная эвакуация ещё сильнее действовала на психику.

А кто бежал? Из кого состояли эти десятки тысяч беженцев, идущих пешком по шоссе? «Буржуи»? Нет! Их был небольшой процент. Бежал народ, не сочувствовавший красным.

На перекрёстке я случайно разговорился с одной бедно одетой, уже немолодой крестьянской девкой.

Она стояла неподалеку и, робко подойдя ко мне, спросила:

— Далёко ли можно идти по шоссе?

— Куда?

— Да вот от красных. Говорят, что недалёк уже конец света и дальше идти нельзя.

— Да ты сама-то откуда? — спрашиваю я.

— Мы-то с Польши.

— Как же ты попала на Урал?

— А как немцы подходили к нашей деревне, матка с батькой благословили меня и приказали уходить, я и пришла к вам на Урал.

— Как, пешком?!

— А то как же!.. Тут больше года работала на Верх-Исетском заводе, да вот они опять сюда идут.

— Кто, немцы?

— Не, красные… Говорят, они похуже немцев будут. Вот я завод-то бросила, да не знаю, куда идти. Люди говорят, что скоро уж конец земли…

Я успокоил её, сказав, что земли в три-четыре раза больше, чем то расстояние, что она прошла. А там уже море будет. А коли на юг свернёшь, попадёшь в Китай. Там тоже земли много.

Она, видимо, обрадовалась моим указаниям. Я сунул ей несколько сибирок, а сам побежал к поезду, дававшему свистки.

Поезд двинулся, но шёл медленно, делая большие остановки на станциях. Все с волнением ждали станций Богдановичи и Божаново, опасаясь, что путь там перехвачен красными. Слава Богу, чаша сия нас миновала, и мы все вздохнули свободно.

Настала ночь, и мы, успокоенные тем, что опасность окружения миновала, с наслаждением вытянулись на наших лавках и быстро погрузились в сон.

Вдруг ночью раздался сильный удар, и я слетел с верхней лавки на пол. В вагоне потух свет, снаружи слышались отчаянные крики и стоны. Я начал было шарить по карманам, ища спички. Но из аптечки докторши выпала бутылка с бензином и, разбившись, окатила весь пол вагона. И я сообразил, что огня зажигать нельзя.

Выйдя ощупью наружу, я узнал, что поезд стоит без сигнальных огней около станции. Почему-то весь служебный персонал её покинул, что подсказывало вероятность увода служащих отрядом красных, притаившимся в лесу.

В конце поезда копошились люди, слышались стоны. Я побежал туда. Перед моими глазами предстало пять разбитых теплушек.

Оказалось, что машинист, заметив станцию без огней, убавил ход, и на наш поезд налетел шедший сзади. Наш вагон был седьмым. А в шестом везли медные слитки кыштымского завода. Вагон этот благодаря грузу уцелел сам и спас нас от крушения.

Было страшно. Я с минуты на минуту ждал нападения, которое не последовало только потому, что наш поезд сопровождался хорошо вооружённым воинским эшелоном. Возможно, отряд красных был слаб и побоялся вступить в бой.

Стало светать. После двухчасовой уборки разбитых вагонов и перенесения раненых в другие теплушки мы снова двинулись в путь.

ВНОВЬ В ОМСКЕ

На девятый день наш эшелон подошёл к Омску.

Оказалось, что дано распоряжение беженцев из вагонов не выпускать, а направлять в дальнейшие города Сибири.

Я бросился к телефону, соединился с Кармазинским и при его содействии получил разрешение на остановку в Омске.

Следуя на извозчиках к банку, мы встретили Мику, уже в военном мундире прапорщика, который сообщил нам грустную новость: заболел мой сын Толюша.

Мы тотчас же поехали в кадетский корпус, где помещалось артиллерийское училище, и разыскали в лазарете сына. Его лицо было забинтовано и искажено до неузнаваемости.

Причина заболевания, вероятнее всего, объяснялась нервным потрясением, осложнённым простудой.