Екатеринбург – Владивосток. Свидетельства очевидца революции и гражданской войны. 1917-1922

Не могу сказать, чтобы я чувствовал себя спокойно после этого неосторожного выступления. Несмотря на то, что на заседании оно прошло при полном молчании и без знаков протеста, я несколько дней опасался ареста. Но такового не произошло. Вспоминая о предложенном мною плане устройства лотереи «Займа Свободы», должен сказать, что совершенно не рассчитывал на сильное распространение этого способа не только в Екатеринбурге, но и далеко за его пределами. Сперва этим способом добывания денег стали пользоваться благотворительные общества. Он как бы заменил собою кружечный сбор. Но эти летучие лотереи стали источником питания для многих любителей наживы и привились на железных дорогах, где в вагонах скучающей публике продавались импровизированные билеты. Зачастую выигравшим облигацию частенько являлось подставное лицо.

* * *

С праздником «Займа Свободы» совпали события, связанные с предательством Керенским генерала Корнилова. В сердцах всей буржуазии и интеллигенции Екатеринбурга теплилась вера и надежда на благополучный исход борьбы. Да и как было не верить в успех, если провал выступления означал провал России?!

Мозг человеческий отказывался верить в полный захват власти большевиками. Правда, уже тогда власть фактически находилась в Советах рабочих и солдатских депутатов, но учреждения большевикам принадлежали не вполне. После провала выступления Корнилова эти учреждения все больше становились коммунистическими.

На крушение корниловского движения сильно реагировал и биржевой хронометр. Стоимость золота в слитках сделала на частной бирже в Москве огромный скачок вверх: с двадцати до сорока восьми рублей за золотник. До некоторой степени это определило и курс кредитного рубля в двенадцать копеек.

* * *

К этому времени относятся невероятные запросы к банкам со стороны промышленности. Уральские заводы на заседании съезда управляющих, пригласив Банковский комитет, предъявили нам требование о кредите на сумму в сто сорок миллионов рублей для закупки овса, столь необходимого для гужевой перевозки дров, угля, руды и железа. Городская управа требовала два миллиона, а кооперативные банки просили шесть миллионов рублей.

Помню, что на съезде управляющих заводами я на заданный мне вопрос решил отвечать прямо, пренебрегая коммерческой тайной, и обрисовал, как мог, картину полной беспомощности банков.

– Причин много. Главная из них – разорившая страну война и анархия, как следствие революции. Банки почти на четыре пятых потеряли свои основные капиталы, до войны исчисляемые в золоте, ибо они стоят на балансе все в тех же кредитных рублях, а рубль потерял четыре пятых своей стоимости. С другой стороны, вклады в банки возросли, но их соотношение к эмиссиям кредитных рублей изменилось в корне, и не в пользу банков. Так, до войны вклады и текущие счета всех банков равнялись приблизительно трем с половиной миллиардам, что – при общей сумме выпущенных кредитных билетов в полтора миллиарда – превышало таковую в два с половиной раза. К моменту начала революции эмиссия уже подошла к восемнадцати миллиардам, а вклады и текущие счета, по последним сведениям, едва превышают одиннадцать миллиардов вместо сорока пяти, каковыми они должны быть при условии сохранения той же мощности капиталов банков. Теперь же, во время революции, у меня нет сведений о количестве выпущенных денег, а вклады банков не могли сколько-нибудь возрасти, особенно после законов Шингарева. Куда же делись эти недостающие в банках суммы? Отчасти они на руках буржуазии, которая прячет капиталы от непомерных обложений. Но, конечно, главная масса дензнаков находится в крестьянских кубышках, к которым наше Министерство не сумело подойти. Поэтому банковский аппарат стал слабее чуть ли не в четыре с половиной раза.

Печатный станок настолько стал отставать от потребностей рынка, что Государственный банк не только стал отказывать частным банкам в кредите, но и не мог оплачивать чеки по простым текущим счетам. Это обстоятельство принудило меня выступить в Банковском комитете с проектом выпуска особых безденежных чеков.

Этот проект заключался в следующем. В кладовой Государственного банка к этому времени скопилось много чековых книжек. Каждый из частных банков, получив по нескольку книжек, стал выписывать чеки на пятьдесят, сто и пятьсот рублей. Все эти чеки были направлены в Государственный банк, который, поставив на обороте свой штамп, выпустил их в обращение как кредитные билеты.

Чеки эти стали быстро распространяться. Нельзя сказать, чтобы их брали охотно, но все же за неимением других знаков денежного обращения чеки постепенно привились.

Благодаря этой мере Екатеринбург довольно долго не вводил ограничения в оплате чеков, практиковавшиеся в ноябре почти всеми банками не только в провинциях, но и в столицах.

Но этот проект имел и отрицательное свойство. Когда деньги поступали из Петрограда в Государственный банк, то образовывались длинные хвосты держателей чеков для обмена таковых на кредитные билеты.

Приход большевиков