Екатеринбург – Владивосток. Свидетельства очевидца революции и гражданской войны. 1917-1922

Была попытка реквизировать мою пролетку каким-то русским генералом, которому потребовался экипаж для разъездов по городу. Он пришел в банк в Екатеринбурге во время моего пребывания в Омске и потребовал осмотра пролетки. Но таковая за ветхостью Его Превосходительству не понравилась.

Наконец, пытались занять и мою только что отремонтированную квартиру. По этому поводу мне прислали телеграмму в Самару.

Тогда съезд заступился за меня, обратившись к нашему правительству с просьбой не занимать помещений, принадлежащих банкам. Просьба уважили. Я тоже просил правительство оставить мне квартиру, так как из шести управляющих банками только я один выселялся большевиками.

По возвращении со съезда из восьми комнат я оставил себе четыре, включая и зал, в коем проходили заседания Банковского комитета. Остальные, послушный закону об уплотнении квартир, – сдал. Как-то раз пришлось принять у себя и кормить одного французского полковника, ибо и для такого гостя не нашлось подходящего помещения. Полковник был очень удивлен, когда моя жена отказалась принять плату за проведенные у нас пять дней. Он полагал, что находится в меблированных комнатах, предъявляя без стеснений разные требования.

Прибытие в Омск

Наш поезд совершенно отдельный: он состоял всего из одного вагона первого класса, одного товарного и локомотива. В те времена такие поезда были особенно в моде.

Несмотря на экстренный поезд, мы прибыли в Омск против мирного времени с запозданием ровно на сутки. Хозяин поезда Сергей Семенович Постников, главноуполномоченный Омского правительства по управлению Уралом, очаровательно мил и своего начальнического права не использовал. Себе он оставил только одно купе на четыре места. Все же остальные купе предоставили знакомым Его Превосходительства, как величали Постникова.

Приехали мы рано утром. Со станции «Куломзино» часа через три наш поезд передали в Омск, на большую площадь – что против огромного здания железнодорожного управления, – всю сплошь изрезанную рельсовыми путями и заставленную вагонами первого и второго классов, в которых месяцами жили люди. Некоторые, особенно интервенты, владели целыми поездами в несколько вагонов. Глядя на такое скопление подвижного состава, нельзя было не воскликнуть: «Так вот одна из причин нехватки классных вагонов и паровозов!» Действительно, по Оби плывет масса леса, да и в Омске на складах лежит много строевого материала, чтобы приступить к постройке двухэтажных деревянных с коридорной системой корпусов. Ведь корпусами в три-четыре месяца можно было бы застроить большую площадь.

Наконец после довольно долгого пути я подъехал к банку на извозчике.

Впечатление от города неважное, кроме торгового центра, что расположен за мостом, перекинутым через разделяющую город реку Теперь я забыл название главной улицы, но она произвела на меня хорошее впечатление.

Уплатив извозчику три рубля, я зашел в наш банк. Бухгалтер Митрофанов сорвался с места и побежал навстречу. Зайдя в кабинет управляющего Ветрова, я застал более чем любезный прием от красивого, лет сорока, курчавого брюнета с несколько раскосыми глазами.

Через небольшой промежуток времени приехал и Викентий Альфонсович Поклевский-Козелл, и хозяин отделения потащил нас к себе на рюмку водки. (Винная монополия – новость для нас, екатеринбуржцев. Мы о ней знали только понаслышке. В Екатеринбурге как в прифронтовой полосе продажа вин и водки запрещалась).

Мы завтракали, как все русские люди, довольно долго, ведя переговоры по разным деловым вопросам.

А в банке нас уже нетерпеливо дожидались для заседания дирекции Станислав Иосифович Рожковский и Николай Оттович Лемке.

Первое заседание оставило неблагоприятное впечатление. В сущности, оно было посвящено вопросам, сводящимся к рассмотрению всевозможных просьб о пособиях на дороговизну или на возмещение убытков, связанных с эвакуацией отделений. Ведь уже тогда эвакуировали Самарское, Симбирское, Казанское и Сызранское отделения. Ожидалось падение Оренбурга и Уфы. И работали только Екатеринбург, Омск, Семипалатинск, Курган и Иркутск. Работа же этих отделений тоже сводилась к убыткам. Учитывая векселя даже из десяти процентов, в банки возвратилось то же количество рублей, но уже сильно обесцененных. Становилось ясным, что обычная работа банков вестись не может. Оставался единственный путь к существованию – спекуляция, т. е. покупка товаров за собственный счет. Но как это сделать? Как приспособить к рынку наш аппарат, в сущности, в прошлом совершенно оторванный от товарного рынка, и направить его по новому руслу? На этот сложный вопрос дало ответ, как часто бывает, само время.