Эх, война проклятая...(СИ)

Через несколько шагов увидели и остальных танкистов, валявшихся на земле, обрызганных кровью. С одного из них слетел шлем, но лица было не разобрать - кровавое месиво. Рядом с ним лежал с вытекшим на щёку глазом ещё один член экипажа. Четвёртого не было видно нигде. Но нашёлся и этот - молодой паренёк, которого немцы присоединили к ним в строй. Этот держался за окровавленный локоть и морщился от боли. Но куда же ведут-то? В плен, что ли?..

Их подвели к офицеру в кожаном пальто и в фуражке с высокой тульей, победно заломленной назад. Ивану Григорьевичу эта фуражка зимой показалась нелепой. Впрочем, какая тут, в Крыму, зима - моросящая гниль, настоящих морозов почти не бывает.

Стоя рядом с мальчишкой Гасаном Шариповым, Иван Григорьевич спросил дурацким шёпотом:

- А немцев-то хоть сколько-нибудь положили?

- Да вон же они, - прошептал Шарипов. - В ряд положили, хоронить, наверное, собираются.

Теперь увидел убитых немцев и Иван Григорьевич. Видимо, их пособирали после боя с танкистами. Он сосчитал: 6 человек. На 2 потерянных танка и 3-х убитых получалось не очень-то много. Ну, да что поделаешь, виноваты сами, что прозевали эти завалы. А всё из-за того, что полагали, будто в этих местах немцев уже нет. А они вот откуда-то появились, вытеснили наших, должно быть, а те ещё не успели об этом сообщить. Опять выходило, что нерасторопны мы, не приучены к чёткости.

Немцы о чём-то совещались со своим офицером в фуражке, а Иван Григорьевич, поглядывая на нескольких солдат с уродливыми трубами-ружьями для фауст-патронов, понял, что вон эти, видно, и гробанули оба наших танка. Сидели, вероятно, где-то в укрытии и ждали, пока танки при отвороте подставят уязвимые места. Чего же тут не подбить, когда стреляли почти в упор. Вот, гады! Теперь из-за них плен, надо же такое!

Страха уже не было - рядом со своими стоит, а не один - и принялся Иван Григорьевич думать в эту неподходящую минуту совершенно о второстепенных, как ему самому же и казалось, вещах, но отделаться от этого не мог. Его заботило, что' теперь подумают о нём после войны, как отнесутся к нему на заводе, когда вернётся из плена, и не отразится ли его плен на судьбе сына. Такое пятно на отце: это же не орден! Лучше бы уж не было у него наград вообще, чем такое...