Эхнатон

– Нет! У вас один профиль, – старик обошёл Пареннефера так, чтобы видеть его лицо в свете от прорези порванной палатки, – У тебя талант мастера Туту! У него больше нет, а у тебя есть!

– Но я только изменил картуши…

– У меня есть для тебя работа!

– Но в мастерской Туту сейчас и так все работают только на заупокойный храм фараона. Мы не можем брать ещё заказы!

– У меня работа не для мастерской Туту, а для тебя! Мне нужен новый рисовальщик, готовый наконец-то осуществить то, что нужно. То что нужно мне и наследнику!

– Наследнику… кого?

– Наследнику фараона, да будет он жив, невредим, здрав! Наследнику Аменхотепу для его заупокойной гробницы. Он попросил меня найти достойных рисовальщиков, готовых изобразить его таким, какой он есть на самом деле. Наследник Аменхотеп – моя большая надежда и надежда всего Египта на будущее. Но нужны мастера, настоящие мастера, готовые оценить наш великий замысел! Наследник Аменхотеп спросил меня: «О, главный архитектор Аменхотеп, сын Хапу, кто самый лучший рисовальщик в Верхнем и Нижнем Египте?» Я ответил: «Мастер Туту. Но он поклялся в священном храме Амона именами тридцати трёх богов, что больше никогда не возьмёт в руки долото для рисования». Теперь же я скажу ему, что нашёл нового рисовальщика – мастера Пареннефера!

III

Никогда Пареннефер не подходил близко к дворцу фараона, потому что стража отгоняла всех простолюдинов на такое расстояние, чтобы они не смущали своим видом приближённых ко двору вельмож.

Единственный раз, когда им позволили приблизиться к Фиванском дворцу был день торжественных похорон царского наследника Тутмоса, главного жреца Птаха. Сын фараона умер настолько неожиданно, что отец не успел закончить для него гробницу, и Тутмоса похоронили в незаконченной погребальной пещере в Долине Царей на восточном берегу Нила.

После скоропалительной смети старшего сына фараон Аменхотеп назначил наследником следующего сына – Аменхотепа. К нему сейчас и вёл Пареннефера архитектор Аменхотеп, сын Хапу.

– Царский наследник скоро будет назначен соправителем, – сказал старик, – и ему потребуется свита мастеров. Меня наследник Аменхотеп пообещал назначить его архитектором. Но он провёл конкурс на рисовальщика, и ни один не смог удовлетворить высочайших запросов. Теперь я уверен, что ты, племянник Туту, сможешь справиться с заданиями наследника.

Пареннефер не разделял такой уверенности, но не мог же он, обычный ремесленник, проигнорировать приказ самого царского архитектора? Пусть тот и был безумцем…

Архитектор прошёл прямо через главные ворота и дворца, и они оказались во дворе. Пришлось пересечь длинный двор, по краям которого располагались хозяйственные постройки и маленькие по масштабам дворца молельни, чтобы добраться до главного здания – белоснежного дома живого бога фараона, да будет он жив, невредим, здрав.

Изнутри дворец был похож на карнаксий храм, в который скоро, после завершения работ, будет закрыт доступ всем, кроме жрецов. Дворец же уже был запретной территорией для отребья, вроде Пареннефера, который едва боролся с желанием упасть на колени.

Колонны поддерживали высокий потолок, который казался таким же высоким, как и небо, поддерживаемое богиней Мут. Рисунки и рельефы повествовали о завоеваниях фараона Аменхотепа и его предшественника Тутмоса, о дарах, которые им подносили покорённые народы, и о богах, благословляющих правителей на новые свершения. Росписи на колоннах и стенах были настолько искусными и тонкими, что Пареннефер чувствовал свою ущербность рядом с такой изящной работой мастеров. И архитектор Аменхотеп думает, что он способен сработать ещё лучше? Да он в жизни не писал на стенах, кроме детских каляк над кроватью!

– На колени! – раздался громогласный голос над головой Пареннефера, когда старик завёл его в следующий зал.

Не успел он разглядеть, кто кричал, как почувствовал удар по коленям с обратной стороны. Ноги подогнулись, и Пареннефер упал на пол. Кто-то сверху схватил его за голову и прижал лицо к полированному мраморному покрытию.

– Осторожно, это гость наследника! – послышался голос архитектора, – Забыл сказать тебе, племянник мастера Туту, что за пределами вступительного зала ты должен падать ниц. А теперь пошли!

Пареннефер понятия не имел, как он может идти в таком положении. Когда он попытался поднять голову, то почувствовал, как рука стражника опять прижала его к полу, и повторился крик: «На колени!» Единственное, что успел заметить Пареннефер – архитектор ушёл уже жалко вперёд. «Ну, не я же первый здесь очутился» – подумал Пареннефер и пополз за стариком на карачках. Всё что он видел перед лицом – это гладкий мраморный пол.

– Встать! – послышался голос сверху, и Пареннефер вскочил, не дожидаясь помощи от стражи.

Оказалось, что он вполз в небольшой полутёмный зал. Окна здесь располагались высоко под потолком, и были закрыты синей тканью, из-за чего всё помещение приобрело мистический голубой цвет.

– Кого ты опять притащил? – услышал за спиной Пареннефер низкий голос, но поворачиваться не стал, а сделал вид, что рассматривает едва различимые во тьме росписи.