Эхо

– Отстать. Какое тебе дело? – Эхо вдруг закашлялся от столь долгого молчания. – Ты вообще должен меня игнорировать, у тебя алгоритм работы такой!

– Та прав, – единица отвернулась и села за свой столик. Мятая газета с выцветшими буквами расправилась перед его шлемом и статично замерла.

Время новь ускорило свой бег. Дни, месяцы, все смешалось в одну кучу. Эхо лежал так долго, что в конечном счете даже перестал думать.

Окно управления организмом было переключено в режим ручного управления.

– Я не хочу жить… – раздался хриплый голос обессилившего от голода Эхо.

Единица положила свою газету спустя очень долгое время и не вставая со своего стула сняла шлем. – То есть, вместо вечного поиска смирения и мудрости ты предпочел сдаться.

– Иди нахрен, понял? – кашлял Эхо, лежа на боку и обнимая мертвую голову. – Я смирился! Это и есть моя долбаная мудрость. Мудрость ничего не делать.

– Так вот к чему она тебя подвела. Чтож… свой выбор ты сделал. Ее выбор ты игнорируешь.

Эхо молчал. Его не задевали слова и вступать в дискуссию он был не намерен.

– Я видел, что произошло, – продолжала единица контроля, что уже однажды отчитывала юношу за халатное отношение к своей собственной крови. – Ты хотел обменять свое тело на спасение мира. Всего мира. Она оставила это право тебе. Так я это вижу. Так может займешься уже? Ты четыре года лежишь и не двигаешься. Смердишь как дохлое животное.

– Отстань! Я и есть дохлое животное! Дай мне дождаться конца! – Эхо с трудом перевернулся на другой бок, лишь бы не видеть ноги своего собеседника. – Умоляю тебя, прекрати говорить со мной. Ты мешаешь мне слушать ее.

– Ее голоса уже давно нет.

– Да знаю я! Но если он появиться, а я прослушаю его из-за тебя, я все тут разнесу.

– У тебя уже нет сил сражаться. Ты ведь только что сдался.

– Насрать…

Молчание вновь повисло в воздухе, а Эхо прижал сверток еще сильнее к своей груди. Его путеводный свет погас. Он не знал куда двигаться дальше, лишь продолжал бормотать что-то невнятное, пытаясь услышать в голове голос, которого нет.

Еще пара лет и все закончится. Пара лет такой пустяк, по сравнению с тем, сколько Эхо шел к этому моменту. Иногда сердце прерывисто билось и в глазах появлялась темнота, что заслоняла собой даже символы второй сетчатки. В эти моменты Эхо испытывал страх, вперемешку с блаженством от того, что этот ад от него наконец уйдет. Чувство вины заставляло его до конца терпеть все происходящее, наказывая себя за содеянное.

Хлопки перемещая через пространство ритмично грохотали в помещении. Единицы приходили и уходили. Иногда ушедший уже не возвращался и на его месте появлялось голое тело. Тело обрастало новым комплектом брони и шлемом, сидело за столиком предшественника и выполняло все те же функции. Пока в мире были оболочки – сеть отправляла их сюда по востребованию. Где-то в этом мире люди сопротивляются, пытаются противостоять системе, давая отпор закону и порядку. Эхо это не волновало. Он смиренно лежал и ждал. Долго ждал.

В освещенном зале, в котором находились оболочки, заполненные цифровыми алгоритмами, не было ничего. Ни экранов, ни панелей управления. Комнат с кроватями и диванами тоже не было. Был пищепровод и водопровод, который соединялся с тем, что был установлен на уровне пребывания тюрьмы. Газеты и книги всегда были одни и те же, открытыми на все тех же страницах. Одним словом – будка охранника, который влачит свое существование и существует неразрывно с тем местом в котором находится.

Спящего Эхо растолкал тяжелый ботинок. Над ним стояла темная тень и через мутные глаза было трудно отличать одну единицу контроля от другой.

– Уважаемый пользователь. Зафиксирована попытка входа в сеть с тем же идентификатором. Предъявите пожалуйста лицензию.

– А… Это не ты. Другой. Иди к черту! – Эхо вновь отвернулся от собеседника.

– Уважаемый пользователь. Зафиксирована попытка входа в сеть с тем же идентификатором. Предъявите пожалуйста лицензию. В противном случае будут наложены ограничения на вашу деятельность, а ваша авторизация будет прекращена.

– Ты че, не понял? Отстань!

– Ноль-семь, передача полномочий. Прерогатива перекладывается на физическую единицу контроля сети под номером ноль-один, – знакомый силуэт подобрался к единице и похлопал ее по плечу. Оболочка, что предпочитала снимать свой шлем вновь нависла над юношей.

– Так у тебя и имя есть. Нольпервый, да? – Эхо чуть повернулся обратно.

– Можешь называть меня и так. Предъяви лицензию. Это важно.

– Да забирай, задолбали уже, – парень вынул из-под брони грязную карточку. – Че вам от меня надо? Дай сдохнуть самой поганой смертью уже наконец.

– Так шел бы отсюда и подох. Че лежишь то?

– Я не знаю куда идти, – Эхо вдруг задумался. – И мне лень.

– Подтверждено, – Нольпервый положил карточку под нагрудную платину Эхо и развернулся, раскаляя пространство вокруг себя для прыжка.

За мгновение до переходя за спиной Нольпервого выросла грязная смердящая фигура Эхо. Стоило только половине единицы скрыться в разрыве, как юноша ухватился за него и рванул в пропасть вместе с ним.