Эхо чужих желаний

Если бы вы повстречали Фиону Дойл, с блестящими локонами, одетую в безупречно выглаженное платье, или Джерри Дойла, с улыбкой эльфа и непринужденными манерами, вы бы никогда не догадались, что в их доме не все в порядке: отец скончался от рака, а мать страдает от нервного истощения. Управляющий банком предложил парню крупный кредит на расширение дела. Джерри сказал матери, что папа разрешил претворять в жизнь любые планы. Миссис Дойл разволновалась, но, поскольку она беспокоилась по любому поводу, ее тревоги не имели значения.

Фиона понимала, что отец не желал расширения, но промолчала. Она улыбалась спокойно и ласково, но говорила очень мало. Джерри считал, что именно так должна вести себя идеальная девушка. В противном случае твое имя окажется на слуху, о тебе заговорят, твои поступки будут неверно истолкованы. Он хотел, чтобы сестра избежала подобной участи.

На письме Шона красовалась итальянская марка. По его словам, он провел в Риме пять недель и хотел освоиться, прежде чем писать домой. Дела продвигались, но очень медленно. Он не представлял, что ему придется без конца заполнять анкеты, долго ждать, двадцать раз отвечать мелким чиновникам на одни и те же вопросы и сорок раз безуспешно пытаться увидеть служащего рангом повыше. Тем не менее процесс шел полным ходом.

Долгое путешествие изрядно вымотало и его, и Сюю, зато теперь Шон работал наставником в очень древней и знатной семье, которая жила на огромной вилле в Остии – в устье Тибра на берегу моря. Шон учил мальчиков по три часа в день и располагал свободным временем, чтобы ездить в Ватикан и следить за тем, как идут дела. Сюя помогала в бельевой, потому что прекрасно умела шить. Детям нравилось на новом месте, у них был собственный домик, где они хорошо обустроились.

Было мучительно находиться так близко и в то же время так далеко от родных мест. На прошлой неделе Шон видел группу ирландских паломников. Они несли сумки авиакомпании «Аэр Лингус» с названием турагентства. Шону до смерти хотелось поговорить с ними, но он сдержал слово. Раз уж Анджела сказала, что никто не должен ничего знать до окончания процедуры лишения сана, значит у нее имелись веские причины, поэтому Шон воздержался от общения с соотечественниками. Иногда, когда маленький Денис говорил, что море прекрасное, у Шона возникало желание показать сыну пляж Каслбея. Брат очень ждал писем от Анджелы, ведь почта должна доходить до Италии гораздо быстрее, чем до Японии.

И почта действительно доходила быстрее. Анджела адресовала письма мистеру и миссис О’Хара и изменила почерк, чтобы миссис Конуэй ни о чем не догадалась. Должны же быть в мире другие О’Хара! Господь всемогущий, неужели она, Анджела О’Хара, страдает паранойей?

Клэр сказала, что в отеле есть пишущая машинка, а Джози раздобыла «Самоучитель машинописи». Обучение выглядело не слишком сложным, основную трудность представляли движения мизинцем: сочетания QS, AS и ZS следовало набирать до тех пор, пока пальцы не запоминали расположение клавиш. Джози поверила в себя. Она села на диету, постриглась и принялась уговаривать родителей отправить ее на курсы финансовой грамотности. Анджеле удалось внушить Иммакулате мысль, что идея позаботиться о будущем Джози исходила от настоятельницы, так что теперь Джози могла всецело рассчитывать на поддержку монахинь.

Следовало позаботиться о стипендии Клэр. Конкурс проходил на пасхальных каникулах. Анджела собиралась в Дублин на свадьбу Эмер, но это не имело значения. Клэр могла справиться сама. В феврале девочка спросила матушку Иммакулату, стоит ли ей, по мнению настоятельницы, принять участие в конкурсе. Монахиня принялась разрабатывать собственный план подготовки Клэр к конкурсу, и дела пошли на лад. Анджела заметила, что почти за два десятка лет ничего не изменилось. Монахини по-прежнему радовались тому, что их ученица готова бороться за шанс получить стипендию, и предлагали дополнительные уроки по самым разным предметам. Клэр с благодарностью принимала любую помощь. В монастыре удивлялись тому, как много она уже знала.

«Забавная темная лошадка, – говорили о Клэр в общей комнате. – Даже не верится, что она сестра Крисси О’Брайен. А какое милое личико: глаза большие и темные, а волосы светлые. Такое сочетание редко встречается».

Монахини были добры. Они вручили девочке подарки: кружевной носовой платок и множество святых образов на кусочках атласа с блестками и украшениями. Одна пожилая монахиня подарила Клэр авторучку, которую прислали в монастырь по случаю праздника, а другая отдала девочке яркий резной пенал для карандашей. Иммакулата приписывала успехи подопечной исключительно себе и купалась в лучах славы, а Анджела О’Хара наблюдала за происходящим со стороны.

– Что сказали дома? – спросила Анджела у Клэр.

– Я им ничего не говорила. Вы ведь просили молчать.

– Пора им сказать, иначе они подумают, что ты от них что-то скрываешь.

– Хорошо, – согласилась Клэр. – Скажу сегодня вечером.

Агнес О’Брайен недовольно рассматривала содержимое большой кастрюли.