Эхо далекой войны

В больничном коридоре послышались голоса. Образы Жаклин, Лео и Адама, навеянные чтением синей тетради и перешедшие в сон, вспорхнули и растворились в уплывающем видении, и Жак проснулся. «Как, это всё мне приснилось?» – пробормотал он, не доверяя собственной яви. Он посмотрел влево: синяя тетрадь лежала рядом с подушкой. «Выходит, я заснул, пока читал её. Хорошо, не порвал во сне и не слишком помял», – подумал полицейский. В коридоре послышались шаги, и в палату вошёл молодой врач:

– Ну, сударь, как вы себя чувствуете?

– Хорошо! – улыбнулся Жак. – Можно мне поехать домой?

– Нет, домой рановато, – улыбнулся врач. – Но из реанимационной палаты, я думаю, мы вас переведём.

– Доктор, а куда меня ранили? Бок болит…

– Пуля прошла рядом с правым лёгким. Ранение не смертельное, но небезобидное. Так что не торопитесь вставать.

Жак кивнул.

– Доктор, а мне не принесут мои вещи?

– Это какие – пистолет? Сожалею…

– Хотя бы мобильный телефон.

– Да, можно, если обещаете разговаривать изредка и не дольше минуты каждый раз.

– Обещаю! Пожалуйста!

– Хорошо, сейчас распоряжусь, – кивнул врач и вышел. Едва за ним закрылась дверь, как мысли Жака поползли в разные стороны, как тараканы из неосторожно открытой коробки, где они прятались. Как там Валя? И доченька? Вот бы приехали сюда… Хотя для Аннет, наверное, больничная обстановка не очень полезна… А ведь Жюли, пожалуй, пора отпустить на свободу: убийца Франсуазы Леблан и Шарля Перена ранен и арестован. Но действовал ли он один? Если убийство заказное, опасность для девушки вот-вот возобновится. Поразмыслив, Жак решил, что всё-таки невинного человека лучше выпустить на волю, а от опасности защищать другими способами. А как быть с тетрадью? Если преступники охотятся за ней, то это улика, которую нужно приобщить к делу. Или правильнее отдать её Жюли? Вдруг в этой тетради разгадка исчезновения её жениха?

В дверях появилась медсестра:

– Ваш телефон, сударь! И завтрак!

– Да, спасибо.

Будь у него выбор, Жак сразу начал бы звонить, но бдительная сестра не оставила ему вариантов. Под её недреманным оком, Жак опорожнил две тарелки – с кашей и с каким-то кисло-сладким желе – выпил сок, вернул посуду и всем своим видом показал, что хочет отдохнуть. Однако, едва медсестра вышла из комнаты, Жак, не мешкая, набрал номер мобильного телефона жены:

– Любимая, как твои дела?

– Всё в порядке, мой хороший! – ответил весёлый голос Вали. – Мы с Аннет уже покушали и сейчас едем к тебе!

Эта реплика разрешила часть сомнений Жака.

– Милая, ты читала эту тетрадь?

– Немного, мой дорогой! Только начала! Правда, интересно?

– Да, чрезвычайно! Правда, я пока не вижу, что в ней могло интересовать бандитов и подтолкнуть отъезд Анри, но…

– Но мы с тобой ещё и до середины не дошли, верно? Всё выстраивается в цепочку: какой-то факт, приведенный в тетради, побудил Анри начать собственное журналистское расследование. И этот же факт всполошил неизвестных преступников.

– Ты считаешь, убийца действовал не один?

– Миленький… Ты не видел вчера, как я задержала его сообщника?

Жак почувствовал себя глупо: не вовремя отключилось его сознание накануне. Он хотел было расспросить жену о подробностях, но в боку вдруг что-то кольнуло, да так, что стало трудно дышать, и раненый вспомнил, что врач запретил продолжительный разговор. Да и зачем это, раз Валя с Аннет вот-вот приедут.

– Ладно, милая… Приезжай, я жду, – не без труда выдавил из себя Жак и уныло разъединил. Всего три минуты разговора – и весь его боевой запал испарился, инспектор полиции снова стал пациентом реанимационной палаты. А ведь надо ещё позвонить коллегам, договориться, чтобы выпустили Жюли… Однако усталость брала верх, веки Жака слипались, и только в глубине мозга стучался бессильный протест мужа, отца и полицейского, который не по своей воле уступает болезни.

Сон Жака продлился, видимо, недолго: едва получив порцию отдыха, организм запустил резервы, и раненый проснулся. Первый же взгляд налево – и Жак обомлел: синей тетради рядом с ним не было.

Валя

Она мягко катила перед собой детскую коляску, не обращая внимания на косые взгляды персонала: наверняка посторонний предмет в коридоре не приветствуется, однако причина уважительная, никто не посмеет требовать, чтобы женщина несла маленького ребёнка на руках. Возможно, её появление в регистратуре вызвало бы недовольные реплики, но Валя хорошо помнила палату, где находится оставила вечером мужа, и теперь, не задавая никому вопросов, шла прямиком туда, стремительная, как пуля, и неотвратимая, как тяжёлый танк, который лишь понаслышке знает о препятствиях.

В коридоре, который вёл в отделение реанимации, не оказалось ни души, и коляска понеслась так, как будто Валя участвует в забеге. До палаты Жака оставалось шагов десять, как вдруг Валя увидела странного субъекта в белом халате. Собственно, странность его была вызвана двумя обстоятельствами: он не был похож на врача, но вышел из палаты Жака, держа синюю тетрадь. Правая рука Вали мгновенно рванулась в сумку за пистолетом.