Эхо Мертвого озера

– Варрус собирается обнародовать эту информацию как доказательство, что Гвен замешана в убийствах Мэлвина. Ты же помнишь те фейковые видео. Сейчас нам нужно опередить его. Если я перешлю тебе информацию, сможешь доказать, что IP-адрес поддельный?

После короткой паузы Майк выдает:

– Как ты понимаешь, я обязан спросить: ты уверен, что это не Гвен пишет на форуме?

Я стискиваю зубы, чтобы не сказать то, о чем потом пожалею. Майк никогда не доверял Гвен полностью, несмотря на все, через что ей пришлось пройти.

– Она ни при чем, – огрызаюсь я.

После секундного колебания он отвечает:

– Ладно, присылай все, что есть. Разберусь и перезвоню.

Я опять благодарю его, прошу беречь себя, отключаюсь и снова открываю приложение, отслеживающее местонахождение Ланни. Она по-прежнему на вечеринке. Вижу через лобовое стекло машины большой дом, полный людей и света. Сползаю пониже на сиденье, устраиваясь поудобнее.

Я собираюсь не сводить с Ланни глаз всю ночь. Даже если Лео в Калифорнии, это не означает, что нет других опасностей.

9 Коннор

Рано утром мама стучится в дверь, разделяющую наши номера.

– Коннор, – тихонько спрашивает она. – Не спишь?

Я со стоном ерзаю под одеялом, притворяясь, что проснулся только сейчас, а не несколько часов назад. Мама так нервничает из-за меня, что взбесилась бы, узнав, что я плохо сплю.

– Что случилось? – бормочу я, для пущей убедительности протирая глаза.

– Я ухожу, надо кое с кем поговорить о расследовании. Деньги на комоде в моем номере – если вы с Ви захотите позавтракать, здесь рядом кафе. Но больше никуда не ходите, не предупредив меня, тем более поодиночке. Скорее всего, вернусь к ланчу, но, если не получится, напишу.

– Ладно.

Я не утруждаюсь сообщить ей, что Ви вряд ли проснется раньше полудня.

Мама колеблется:

– С вами все будет в порядке?

– Все будет хорошо.

Она снова делает паузу. Мама всегда панически боялась оставлять нас одних, но сейчас ее беспокоит что-то еще. Наверняка это из-за того, что случилось в школе. Знаю, ей хочется поговорить, но я не готов. Боюсь, если заговорю о Кевине, то начну орать без остановки. Я так зол, растерян, расстроен и чертовски сердит на него. Мама верит в психотерапию и явно хочет, чтобы я разобрался в своих чувствах, но я не хочу.

Особенно мне не хочется признавать, что Кевин был моим лучшим другом и что я боюсь за него. Боюсь, что он может умереть. Даже после всего, что сделал. Знаю, я должен ненавидеть его, как и своего отца. И я ненавижу, но одновременно не ненавижу. Все это так сложно…

– Ну, ладно, – наконец говорит мама. – Не забудь запереть за мной.

– Хорошо.

Я стараюсь скрыть раздражение в голосе, но не уверен, что у меня получилось. Знаю, по-другому мама не может: у нее есть причины волноваться за нас. Просто со временем это начинает бесить.

Мама со вздохом уходит в свой номер. Слышу, как она ходит туда-сюда по комнате, собираясь, потом ее дверь открывается и закрывается. Встаю с кровати, захожу в ее номер и задвигаю цепочку, гремя так громко, чтобы мама услышала по другую сторону двери.

Через секунду мотор заводится и стихает: мама выехала со стоянки. Возвращаюсь в кровать, гашу свет и пялюсь в темный потолок. Хочу заснуть, но знаю, что не получится. Голова пухнет от мыслей и слишком острых воспоминаний.

Так делать нельзя, но я все равно хватаю телефон, открываю интернет и с приглушенной подсветкой экрана набираю в поиске свое имя. Я заранее знаю, что именно там найду, но не могу остановиться. Это как с дырой на месте вырванного зуба: не можешь перестать трогать ее, даже если это больно и делается только хуже.

Последний раз я искал себя пару часов назад, и с тех пор появилось около десятка новых статей. Есть серьезные новостные репортажи из авторитетных источников на основе фактов. Но большинство – просто мусор, сенсация ради сенсации, для привлечения читателей. Таким журналистам глубоко плевать на неприкосновенность частной жизни и на то, что я несовершеннолетний и мои права нужно соблюдать.

В топе статья под названием «Яблочко от яблони». Открываю ее, словно хочу сам себя наказать. Вверху страницы моя прошлогодняя школьная фотография рядом с папиной тюремной фотографией. Секунду пристально разглядываю их, ища сходство и отличия, и задумываюсь, что же увидят другие люди.

Статья, само собой, полное дерьмо. Не важно, что стрелком был Кевин, а я всего лишь свидетель – там сказано, что раз я сын известного серийного убийцы, то, значит, тоже как-то замешан. Есть несколько интервью с моими одноклассниками, и у меня внутри все горит, когда я читаю это. Меня описывают как странного одиночку без друзей. Один парень вспоминает, как я сильно избил другого парня и тот попал в больницу. Он не сказал, что это произошло на школьной тренировке по стрельбе из лука, когда у меня началось ПТСР[15] и я запаниковал.