Эхо ненависти

Ночами, обнимая жену, он старался не думать о любимой, но она все время стояла перед его глазами. Постепенно он свыкся с этим, да и Ганна все реже и реже грезилась ему в ночных видениях. Время лечит, очевидно, Ганна, видя, как страдает любимый, решила отпустить его с добром. Отзывчивая и человечная, она не стала мешать счастью единственного на ее коротком веку мужчины, которого ей было суждено полюбить на всю оставшуюся недолгую жизнь.

Вскоре в семье Соколовых появился первенец-мальчик, а следом и девочка. Отец души в них не чаял, редкими выходными возясь с ними с утра до вечера.

Наступили девяностые. Советский Союз распался, Украина стала самостоятельным государством, и мечта Кабалюка сбылась. Страна погрузилась в махровую бандеровщину. Из своих щелей, словно из царства тьмы, повылазили дряхлые легионеры дивизии СС «Галичина» и, гремя своими костями, прошлись маршами по городам Украины. Им аплодировала беснующаяся молодежь, которая с искаженными от ненависти лицами вскидывала руку вперед в приветственном взмахе, подражая нацистам, убившим миллионы их соотечественников. Улицам и площадям стали давать имена оголтелых националистов, сотрудничавших с фашистами, притеснялось все русское, физически уничтожались в том числе и украинцы, не согласные с «Новым порядком», осквернялись церкви, разорялись памятники былой славы, предавались забвению итоги Великой Победы. Могила легендарного разведчика Николая Кузнецова стала заложником у дорвавшихся до власти новых правителей Незалежной, которые самым циничным образом отобрали народную любовь россиян к своему герою.

«Богдан как в воду глядел, настал час последователей Бандеры, – думал Соколов, вспоминая тот далекий разговор с сыщиком из Борислава. – Да и я сам кожей почувствовал тогда во Львове дыхание бандеровщины, но Ганночка моя извинилась предо мной за их отдельных представителей. Зачем? Разве в этом виновата она? Если бы все были как Ганна, неужели мрачная тень Бандеры нависла бы над Украиной? Никогда!»

Прошли годы, грянули двухтысячные. Когда Соколову исполнилось пятьдесят лет, он подал рапорт об увольнении из органов внутренних дел и с семьей переехал в Ростовскую область. Они купили дом неподалеку от Ростова-на-Дону в сторону Таганрога, стали обживать его. Глава семейства устроился в охранное агентство в качестве заместителя начальника и каждое утро выезжал в город, а жена нашла работу в поселении, где они обосновались.

Однажды Ангелина рассказала мужу о своих планах:

– Сергей, присмотрела на рынке кусты крыжовника. Хочу посадить у нас в огороде.

Соколов поморщился и покачал головой:

– Лина, сажай что хочешь, но только не крыжовник. Давай начнем с малины.

– А почему? – недоуменно пожала плечами женщина. – Чем тебе не нравится крыжовник?.. Хорошо, я присмотрела и малину.

Соколов мечтал когда-то еще раз посетить могилу Ганны, с годами эта потребность у него только возрастала, но после так называемого «майдана незалежности» подобная поездка стала практически неосуществимой – в своей разнузданной ненависти украинские власти видели в каждом россиянине врага и максимально препятствовали его нахождению на территории страны. Так последователи Кабалюка второй раз отобрали у сыщика любовь.

Иногда вечерами, когда Соколов оставался один, он доставал фотографию Ганны и, вглядываясь в милое сердцу лицо, тихо разговаривал с нею. В эти минуты глаза его были полны слез.

В две тысячи шестнадцатом году старого сыщика не стало, он умер во сне от сердечной недостаточности. Ему было пятьдесят восемь лет.

Ангелина, перебирая документы накануне похорон, обнаружила заветную фотографию, хранившуюся у мужа. Она долго разглядывала донельзя истертый от времени снимок Ганны, а затем, смахнув слезу, незаметно от всех положила фотокарточку в гроб, прикрыв саваном.

Женщина догадывалась о первой любви своего мужа и сейчас, так же, как и Ганна, решила отпустить его с миром к своему счастью, куда он так стремился всю жизнь.

Теперь остается только верить, что души Ганны и Сергея, наконец, соединятся и зажгутся в созвездии Верности и Любви яркой немеркнущей звездой.