Эхо-парк

Поначалу все это не складывалось воедино. Лежащая перед Босхом копия была сделана четыре года назад, когда он уходил в отставку. Тогда он нелегально скопировал материалы нескольких нераскрытых дел, не дававших ему покоя. Это были его нераскрытые дела, и Босх хотел поработать над ними самостоятельно. Он полагал, что, только распутав их, сможет считать свою миссию законченной и посиживать в Мексике, на берегу залива, с удочкой в одной руке и бутылкой «Короны» в другой.

Но жизнь распорядилась иначе. Босх убедился, что миссию гораздо сподручнее выполнять, имея при себе полицейский значок, и вернулся на службу. После того как их с Райдер определили в отдел убийств, на нераскрытые дела, одним из первых досье, которые он снова взял в работу, было дело Жесто. Книга убийства являлась подшивкой живых материалов следствия, обновляемой и пополняемой всякий раз, когда он сам или кто-либо еще с ней работал. То, что лежало сейчас перед ним, было копией, четыре года простоявшей на полке в его стенном шкафу, и она никак не обновлялась и не пополнялась. Тогда почему же в оригинале есть эта запись от 1993 года, которой нет в копии, сделанной позже?

Логика диктовала только один ответ.

Официальный хронологический журнал, та самая пятьдесят первая форма, был подкорректирован. Запись о Роберте Саксоне внесли уже после того, как Босх сделал свою копию. И хотя для фальсификации имелся промежуток в целых четыре года, здравый смысл подсказывал Босху, что речь идет не о годах, а о днях.

Всего несколько дней назад Фредди Оливас позвонил с просьбой передать ему следственное досье для ознакомления. После чего Книга убийства находилась у Оливаса, который и обнаружил запись о Роберте Саксоне. Именно Оливас обнародовал это открытие.

Босх пролистал подшивку журнала. Почти все страницы, относящиеся к периоду расследования, были заполнены хронологическими записями целиком, сверху донизу. И только на странице, относящейся к 29 сентября, оставалось внизу свободное пространство. Именно это позволило Оливасу вынуть страницу из подшивки, впечатать запись о Саксоне, а затем вернуть страницу. Сфабриковав тем самым эту мнимую связь между Уэйтсом и Мари Жесто. Тогда, в 1993 году, Босх и Эдгар отпечатывали пятьдесят первую форму на пишущей машинке своего голливудского участка. Сейчас все делалось, конечно, на компьютере, но еще оставалось множество пишущих машинок в большинстве старых участков, где работали копы старой школы вроде Босха, так и не сумевшие привыкнуть к компьютеру.

Босх почувствовал, как его охватывает странное и мучительное чувство - смесь облегчения и злости. С души постепенно уходило бремя вины за якобы совершенную ошибку. Они с Эдгаром были чисты, и ему захотелось рассказать об этом Джерри как можно скорее. Но не получалось полностью отдаться этой радости - из-за вскипающего гнева на Оливаса, подложившего ему такую свинью. Босх встал и вышел из кабинки в главный зал библиотеки, круглый, с куполообразным потолком, где опоясывающая стены мозаика отображала в картинах историю основания города.

Босху нестерпимо захотелось громко выкрикнуть что-нибудь, изгнать из себя этого терзающего демона! Но он сдержался. Через изобилующее нишами помещение торопливо шагал охранник, вероятно, спеша схватить книжного вора или укрывшегося между стеллажами эксгибициониста. Босх проводил его взглядом, затем опять вернулся к работе.

Там, в кабинке, он попытался осмыслить факты. Оливас подделал Книгу убийства, впечатав в журнал двустрочную запись о несуществующем событии. Его целью было заставить Босха поверить, будто еще в самом начале расследования тот совершил грубую ошибку. А запись гласила: «Некий Роберт Саксон звонил сказать, что видел Мари Жесто в супермаркете «Мейфэр» в день ее исчезновения».

Больше ничего конкретного в фальшивке не было. Получалось, что не содержание звонка было важно для Оливаса. Главной являлась личность звонившего. Оливас хотел каким-то образом приплести Рейнарда Уэйтса к материалам дела Жесто. Зачем? Чтобы повесить на Босха чувство вины и перехватить у него лидерство? Самому заправлять громким расследованием?

Босх отмел эту мысль. Оливас и без того уже им заправлял. Он был ведущим следователем по делу Уэйтса, и то, что Босх занимался делом Жесто, сути не меняло. Босх просто примкнул к их расследованию - но отнюдь не являлся там главным. Главным был Оливас, и фальсификация документа ничего не добавляла.

Должна была иметься иная причина.

Босх пытался отыскать ее, но пришел лишь к бессмысленному выводу, что Оливас хотел зачем-то приплести Уэйтса к делу тринадцатилетней давности. Внеся псевдоним убийцы в документы дела, он стремился прочнее связать Рейнарда Уэйтса с Мари Жесто.

Но Уэйтс и без того уже собирался признаться в ее убийстве. Что может быть прочнее добровольного признания? Он даже согласился показать следователям, где зарыл тело. Краткая запись в журнале в любом случае представляла собой куда менее весомый аргумент по сравнению с первыми двумя. Тогда зачем ее впечатывать?