Эхо старой Англии

Руки отца заметно тряслись, поглаживая Гарри по голове и спине, громко, неровно стучало сердце, а дрожащий голос шептал утешающие слова вперемешку с матерными — Альберт от души проклинал Мерлина и всех его родственников. Мерлин эти проклятия выслушивал с лукавой улыбкой на лице. Его совесть была чиста — парень выжил, а скажи он, что будет ОЧЕНЬ больно, на операцию вряд ли согласились бы. Дождавшись, когда эмоции и чувства улягутся, Мерлин взял со стола медальон и вышел из дома. Остальные, помедлив, двинулись за ним — Темного Лорда всем хотелось проводить наверняка и с гарантией. И лучше убедиться в его уходе своими собственными глазами.

Килгарра, Великий Дракон древности, уже ждал на лугу неподалеку, сидя на остатках стен старой кузницы. Подойдя к наковальне, Мерлин положил на неё медальон и отошел к гостям.

— Уничтожь его, Килгарра, уничтожь этот рассадник зла, как когда-то выжигал чуму и мор в землях старой Англии.

Исполинский дракон степенно кивнул другу и, выпрямившись, далеко откинулся назад, упираясь в плиты лапами. Тщательно прицелился и с турбинным ревом исторг из себя слепяще-алый огонь.

Медальон оплавился за какие-то считанные секунды, превратившись в лужицу расплавленного золота. Визг, вырвавшийся из умирающего крестража, оборвался, не успев набрать и полтона…

Северус неторопливо закатал рукав на левой руке и вдумчиво исследовал вновь сдохшую Черную метку. Люциус увидел это, и тоже закатал рукав, от спешки обрывая пуговицы, и с неверием уставился на простую татушку. Потом, спохватившись, потребовал у сына палочку и, получив её, свел рисунок чуть ли не с кожей. И только после этого глубоко вздохнул с облегчением. Драко засверкал глазами, протянул папе руку и умоляюще попросил:

— И мне удали, прошу…

Метку с предплечья сына Люциус убирал куда нежнее, чем со своего. Гарри эти манипуляции заметил и с любопытством наблюдал за ними. Покосился на Северуса, тот поймал его взгляд и криво улыбнулся.

— Я свою потом уберу. В приличном тату-салоне.

— А я не поняла… — ожила Гермиона. — Лорд что, умер?

— Ну, наверное, — пожал плечами Гарри. — Дневник я ещё на втором курсе укокошил, д… д-директор кольцо мечом расколол, змею Добби загрыз… Сколько ещё у него крестражей было? Два? Или три, включая меня?

Подняв руку, Гарри погладил лоб. И обнаружил, что вышел из дома без очков — где-то он их оставил… Гермиона, Полумна, Альберт, Северус, Ксено и все остальные с добрыми улыбками смотрели, как Гарри делает сие чудесное открытие и с восторгом смотрит по сторонам, впервые взирая на красоту мира без опостылевших окуляров.

Глава 7. Странная осень

На Мерлина после таких впечатляющих результатов никто больше не сердился, да и вспомнили к тому же, что чародей родился и жил в те времена, когда коновалы зубы клещами без наркоза драли. То есть жизнь человечья ровным счетом ничего не стоила. А раз так, то и требовать с него нечего.

— Ну что, возвращаемся? — спросил Альберт, оглядывая присутствующих. На его простой вообще-то вопрос ответы последовали неоднозначные. Люциус выразил взглядом крайнее сомнение: «а есть куда возвращаться?», при этом прочие покосились на Добби-диверсанта, припомнив, что они оставили Малфой-мэнор в дымящихся руинах. В глазах Гермионы зажегся огонь прагматики, запестревший плюсами и минусами планов, которые девушка тут же начала составлять в уме, прикидывая, чем заняться в первую очередь. Гарри же был подобен щепочке в речной стремнине: куда кинут — туда и поплывет по течению жизни. Так что вопроса отца для него не существовало — он пойдет туда же, куда и все, кто ему дорог. Гермиона вдруг воодушевилась, засияла глазами и обратилась к Снейпу:

— Сэр, ведь осень только началась! Мы же можем вернуться в Хогвартс на седьмой курс?

Северус с интересом глянул на девушку. Увидел в её глазах боевой огонь и почувствовал к ней уважение. Медленно кивнул.

— Можете. Значит так… — глянул на Альберта. — Возвращаемся домой, разведываем обстановку и действуем по ситуации. До поры до времени сидим тихо, как мыши…

— Перед Мерлином, — договорила за дядю Полумна, перебив и с веселым любопытством наблюдая за тем, как из травы выбегают мышки и садятся рядочком перед чародеем. Когда их набралось двенадцать, Мерлин взмахом руки превратил грызунов в высоких статных рысаков. Из трех белых камушков выросли шикарные кареты, в которые ожившие из деревьев грумы и кучера принялись запрягать мышастых коней.