Эхо теней и другие мистические истории

Давящая темнота, но не от задёрнутых занавесок: окна в коридоре попросту затянуты тёмной лентой, и мужчине пришлось вернуться к покойному лейтенанту. Цинично снять с его тела и кобуру с пистолетом, и фонарик.

Теперь Михаил не только убийца, ещё и вор.

«И господин Здравствуйте со мной больше не поздоровается, и с милицией не по пути…».

Поджал губы, мотнул головой — отвлекался. Внимание сейчас необходимо прежде всего.

По тому, как валялся рюкзак, было ясно: третий этаж осматривать нет смысла — Маша бежала как раз оттуда. И то, как валялись вещи, как всё разбросано — нет, никаких сомнений: его дочь должна была находиться именно где-то здесь.

Именно в этом крыле, с заклеенными окнами и закрытыми классами, лишёнными номеров.

Маша любила прятки. Часто играла в них и со старшей сестрой — и с отцом особенно. От него она часто пряталась, тщательно и на пределе своих возможностей.

Кто мог гнаться за ней?

Опять таки, если судить по разрухе в учительской — это явно не один человек (и человек ли?) всё ещё, «наши люди», множественность. То, как разодраны, изувечены вещи — вот тут закрадывались жуткие мысли. Так могли рвать разве что острые когти, или клыки. Что-то, чего при обычных обстоятельствах у простых людей просто нет.

Насколько преследователи быстрые?

Третья, пятая, шестая… — Михаил игнорировал тянущиеся чередой однотипные двери. Ступал всё дальше и дальше. Уже не звал, в принципе старался не издавать шума.

Маша не глупая. Когда дело доходило до пряток, это очень, очень умная и смышлёная девочка. Она бы не стала выбирать какой-нибудь из тех кабинетов: слишком очевидно, слишком легко загнать себя в угол. Даже напротив, преследователи бы ожидали, что она будет прятаться в какой-нибудь из тех комнат. Потратили бы время.

Но ни одна дверь не выглядела, как будто её ломали — это притом, что учительская — там совсем нараспашку.

Значит, они следовали точно за ней.

***

Мужчину окружила глухая, вязкая тьма, где луч фонарика — всё больше слепил, отбрасывал на стены шальные тени.

Эта часть коридора отделялась от прочей толстой стеной, как бы холл в холле.

Совсем без окон. Давящий холод каменных плит. Скрип половиц от каждого нового шага.

Туалет для мальчиков.

Спрятаться под толчком? И провисеть на руках… Час, два, три?

«Нет, — мужчина отмёл эти мысли. — Маша уже давно оттуда бы вылезла».

Не заглядывал и в туалет для девочек — по той же причине.

Важно не только то, что его дочь где-то здесь пряталась. Куда важнее — она забралась в такое место, откуда ей, скорее всего, сложно вылезти.

Она не из тех, кто забьётся в самый дальний угол и будет прятаться, пока не придёт добрый взрослый, нет. В её духе — переждать — и самой искать помощи.

В конце коридора замаячил луч света. Именно как лучи солнца, пробивающиеся через окно.

Распахнутая дверь на пожарный выход, ступени вниз и ступени вверх. А рядом — ещё двери, два кабинета.

Сердце мужчины сжалось.

Он вдруг ясно представил: ночь, его девочка вот прямо здесь. Один башмачок обронила, подолы платья оборваны, разодран чулок. Она бежит вот по этому коридору — а за ней… Что за ней? Вряд ли что-то действительно быстрое: она вёрткая, ловкая — но взрослый с лёгкостью смог бы её догнать. Но что-то с когтями. Что-то такое, что надвигается. В меру неспешно, уверенно.

И вот Маша здесь, в тупике.

Темнота играет ей на руку, она хорошо находит себя в темноте. Три двери — и одна точно открыта, за ней же — ещё целых две дороги.

Если того… когтистого было несколько — они могли бы разделиться, потянуться и вниз и вверх.

Ответ пришёл сам собой: дверь по правую руку. Не центральная, именно боковая. Михаил ударил в неё плечом — и довольно выдохнул: заперта!

Осветил фонариком скважину — и да, да, да! Замочная скважина не пустовала.

Ключ торчал там, изнутри!

— Маша! — позвал отец, постучал. — Медвежонок! Открывай, это я! Твой папа пришёл за тобой!

Ответа не последовало — и Михаил постучал настойчивей, на сей раз — рукоятью дубины.

Скорее всего, девочка просто заснула. Откуда ей знать, когда преследователи ушли? Да, наверное — она тут до самого рассвета была. А они с Юрием… («Юрий», — Михаил зажмурился) пришли сюда ведь совсем по утру.

Мужчина снова постучал в дверь. Ударил сильнее.

Человека он смог убить. С простой дверью уж точно справится.

Достал пистолет. Ведь он никогда не стрелял… Да и не всё ли равно сейчас?

Склонил дуло на уровень замка, отошёл, отвернулся. Вжал голову в плечи…

И ничего не произошло. Курок просто не поддался. Конечно же не поддался: предохранитель. Чёртов предохранитель. Он как-то должен сниматься. Не с первого раза, и не сразу найденный — но всё-таки, да, его получилось снять.

Михаил сделал глубокий вдох — и отдача чуть не вывихнула ладони, а оружие с гулким стуком упало к ногам.

Зато дверь покачнулась, а на месте замка — рваное мясо обломков коры.

***

Кабинет залит ярким солнечным светом — и сперва мужчина зажмурился, дал глазам время отойти от пребывания во тьме.