Эхо во тьме

— Местные жители встретили нас гостеприимно. Они организовали для нас костер, но как только мы расселись перед ним, откуда ни возьмись появилась гадюка, которая впилась Павлу в руку. Он стряхнул змею в огонь. Все знали, что она ядовитая, и ожидали, что он скоро умрет от ее укуса. Люди вокруг были убеждены, что он убийца и эта змея была послана ему богами в наказание.

— Очевидно, он не умер. Я был в Риме, когда его привезли туда под стражей.

— Верно, он не умер. Он даже не заболел. Рука у него совершенно не распухла. Никаких следов. Местные жители всю ночь ждали, что с ним будет. К утру все они уже были убеждены в том, что он бог, и поклонялись ему. Павел сказал им, что он не бог, а просто служитель Того, Кого он назвал Иисусом Христом. Он и им проповедовал то, что говорил нам.

Сатир взял с подноса несколько сушеных фиников.

— Наш хозяин, Публий, был правителем этого острова. Мы прожили у него три дня, а затем у него тяжело заболел отец. И Павел вылечил старика, всего лишь возложив на него руки. Представь себе, что всего минуту назад отец Публия едва не умирал, а сейчас он совершенно здоров. Слухи об этом распространились моментально, и к Павлу стали приходить больные со всего острова.

— И он что, вылечил их?

— По крайней мере, всех тех, кого я видел. Люди потом так благодарили нас за Павла. Они помогли нам приготовиться к дальнейшему пути и даже приготовили для нас все необходимое. Павел отплыл на александрийском корабле, который назывался «Диоскуры». Я поплыл на другом корабле. Больше я его не видел.

Тот вопрос, который месяцами не давал Марку покоя, теперь просто жег его, как раскаленный уголь. Он взял свой кубок и нахмурился.

— Если этот Бог так всемогущ, почему же Он не спас Павла от казни?

Сатир покачал головой.

— Не знаю. Когда я услышал о дальнейшей судьбе этого человека, то сам пытался ответить на этот вопрос. Но я знаю одно: как бы то ни было, но все это не случайно.

Марк мрачно уставился на вино в своем кубке.

— У меня такое ощущение, что этот Христос уничтожает всех, кто в Него верит. — Он осушил кубок и отставил его в сторону. — Хотел бы я знать, почему.

— На это я ответить не могу, мой господин. Но скажу тебе так. После встречи с Павлом я понял, что мир совсем не такой, каким он мне казался. Те боги, которым поклоняемся мы, римляне, не сравнятся с тем Богом, Которому служил он.

— Но миром правит именно Рим, Сатир, — иронично сказал Марк. — Вовсе не тот Иисус, о Котором говорил Павел. Достаточно взглянуть на Иудею, чтобы понять, что это именно так.

— Интересно. Павел сказал, что Иисус победил смерть и даровал эту победу всем, кто верит в него.

— Я еще не видел ни одного христианина, который победил смерть, — мрачно сказал Марк. — Они все идут на смерть, славя Иисуса Христа. И все они умирают так же, как любой другой человек.

Сатир пристально смотрел на Марка, чувствуя, что какая-то скрытая боль заставляет этого молодого человека плыть по морю в далекую и опасную землю.

— Если ты ищешь именно этого Бога, то я на твоем месте действовал бы осторожно.

— Почему?

— Он может уничтожить тебя.

Марк скривил губы в горькой усмешке.

— Он уже уничтожил меня, — сказал он и встал. Поблагодарив Сатира за гостеприимство, он вышел.

Два дня тянулись мучительно долго, хотя ветер дул благоприятный и море было великолепным.

Марк около часа прогуливался по палубе, стараясь отвлечься от своих эмоций. Наконец он вернулся к себе, в небольшую, просто обставленную каюту. Растянувшись на узкой скамье, вделанной в стену, он уставился на отполированное дерево потолка.

Спал он плохо. Хадасса снилась ему каждую ночь. Она кричала и звала его на помощь, а он рвался к ней, пытаясь освободиться от удерживавших его рук. Снились ему и Юлия, и Прим. Когда львы рычали, Калаба откровенно злорадствовала. Он видел, как один из них несется на Хадассу, и пытался освободиться от всего, что его удерживало, — а потом животное бросалось и сбивало девушку с ног.

Каждую ночь Марк внезапно вскакивал в холодном поту и трясся, а его сердце бешено колотилось. Он сидел на постели, опустив голову на руки. Запустив пальцы в волосы, он проклинал этот мир и, как мог, боролся с тем горем, которое полностью овладело им.

Закрыв глаза, он вспоминал, как Хадасса в лунном свете опускалась на колени, простирая руки к своему Богу. Он вспоминал, как держал ее лицо в своих ладонях и смотрел в ее прекрасные карие глаза, полные любви и спокойствия. Он всем своим существом тосковал по ней, и тоска эта была такой невыносимой, что он стонал.

«Что Ты за Бог такой, если убил ее? — хрипел он, и его глаза начинали жечь слезы. — Почему Ты допустил это?». Гнев распирал Марка изнутри, и он невольно сжимал кулаки. «Я хочу знать, Кто Ты, — шептал он, стиснув зубы. — Я хочу знать…».

Он встал раньше остальных и оделся, чтобы подняться на палубу. Ему нужен был холодный морской воздух, но даже стоя в носовой части, он чувствовал, будто Хадасса стоит рядом с ним. Она не давала ему покоя, но он был этому даже рад. Воспоминания о ней — это было все, что у него осталось.