Эхо во тьме

— Веди нас, — сказал ей Александр, и Ливилла быстро пошла вперед.

Рашид запер дверь лавки и пошел вместе с ними.

— Тебе трудно идти, — сказал он, поравнявшись с Хадассой.

Хадасса знала, что он прав, потому что боль пронизывала ее больную ногу. Она уже один раз споткнулась и задыхалась от быстрой ходьбы. Рашид сурово посмотрел на нее, протягивая ей руку.

— Ну вот, видишь?

Александр оглянулся и увидел, как ей тяжело. Он остановился, дожидаясь ее.

— Не ждите, — сказала Хадасса, тяжело дыша, — идите без меня. Я догоню вас.

— Ей вообще не нужно было идти, — с досадой проворчал Рашид.

Опираясь на руку Рашида, Хадасса догнала Ливиллу, которая стояла на углу улицы и жестом просила их поторопиться. Александр пошел вслед за ней.

— Рашид прав. Это слишком далеко и тяжело для тебя. Возвращайся. Я пришлю от Магониана паланкин за тобой.

Сжав зубы и преодолевая боль, Хадасса, казалось, не слушала его. Она только смотрела на перепуганную служанку, умолявшую их идти побыстрее.

Рашид ругался на своем языке и поддерживал Хадассу под руку. Когда все поднимались на холм, он продолжал что-то недовольно бормотать.

— Спасибо тебе, Рашид, — сказала Хадасса, обнимая его рукой за шею. — Бог не зря послал ее к нам.

Они шли за Ливиллой по темным улицам ночного города, пока не пришли к большому торговому дому перед храмом Артемиды. Хадассе хватило одного взгляда на это место, чтобы понять, к кому они пришли. Магониан. Серебряных дел мастер. Делатель идолов.

Рашид помог ей пройти через торговый дом в жилые помещения, которые находились в задней части здания.

— Сюда, — сказала Ливилла, тяжело дыша от волнения и направляясь к мраморной лестнице. Сверху раздавались крики женщины. — Быстрее! Прошу вас, быстрее!

Рашид последовал за ней на второй этаж и остановился, оглядываясь и по-прежнему поддерживая Хадассу. Александр за его спиной тоже остановился, едва перешагнув порог комнаты. Богатство этого жилища поражало воображение. Комната просто сияла красками. Восточная стена была украшена вавилонскими коврами. Фрески на остальных стенах говорили о таком богатстве, которое было неведомо тем, кто работал в лавках возле бань. На фреске западной стены были изображены эльфы, танцующие в лесу, а пара возлюбленных наслаждалась прелестями любви на ложе из цветов. На другой фреске, украшающей южную стену, была изображена сцена охоты.

Хадасса, однако, ничего этого не видела, потому что все ее внимание было приковано к молодой женщине, корчившейся на своей постели.

— Отпусти меня, Рашид.

Рашид повиновался, продолжая удивленно рассматривать роскошное убранство жилых помещений Магониана.

Хадасса подошла к постели.

— Антония, мы пришли, чтобы помочь тебе, — сказала она и положила руку на потный лоб женщины. Антония была примерно в том же возрасте, в каком была Юлия, когда впервые выходила замуж. Рядом с ней находился седовласый мужчина, очень напоминавший Клавдия, который держал руку жены в своих ладонях. Его лицо было бледным и взмокшим от волнения и переживаний. С очередной схваткой Антония снова вскрикнула, и ее лицо снова напряглось.

— Сделай что-нибудь, женщина. Прошу тебя, сделай что-нибудь!

— Только тебе нужно успокоиться, мой господин.

— Хабинна! — воскликнула Антония, и ее голубые глаза расширились от страха при виде Хадассы. — Кто это? Почему у нее лицо закрыто?

— Не бойся, моя госпожа, — тихо сказала Хадасса, улыбаясь ей, хотя понимала, что Антония не видит ее лица. Но это было к лучшему, потому что страшные шрамы напугают женщину еще сильнее. — Я пришла к тебе с врачом, чтобы помочь тебе.

Антония снова тяжело задышала, потом застонала:

— О-о!.. О-о-о!.. О-о-о, Гера, смилуйся…

Держа руку на лбу роженицы, Хадасса обратила внимание на амулет, который украшал ее шею. За последние несколько месяцев она видела много таких украшений. Некоторые были изготовлены из драгоценных камней, и в народе верили, что они способствуют успешному протеканию беременности. Другие, подобные тому, что был на шее у Антонии, якобы были призваны стимулировать роды. Хадасса взяла в ладонь овальный красный железняк, на одной стороне которого было выгравировано изображение змеи, поедающей свой хвост. Даже не переворачивая амулет, Хадасса знала, что на другой стороне она увидит изображение богини Исис и жука скарабея. Кроме того, на таких амулетах были написаны воззвания к греческим, египетским богам и Богу Яхве. Те, кто носил подобные амулеты, верили, что это сочетание символов и слов придаст украшению магическую силу. Осторожно развязав амулет, Хадасса отложила его в сторону.

— Я умру, — произнесла роженица, лихорадочно поворачивая голову из стороны в сторону. — Я умру…

— Нет, — сказал ей Хабинна, едва сдерживая слезы, — Нет, ты не умрешь. Я не допущу этого. Сейчас жрецы приносят во имя твое жертву Артемиде и Гере.

Хадасса наклонилась к роженице.

— Антония, это твой первый ребенок?

— Нет.

— Двое уже умерли при родах.