Эхо войны.

Я остановилась, широко расставив ноги, и обернулась, находя взглядом идущих позади. Сложнее всего было Оглобле — при его росте и весе он не просто проваливался в снег — он пропахивал в нем траншею. Полагаю, именно поэтому прочие с таким упорством держались за его спиной.

Коэни шагал вторым, отставая от меня на полкорпуса. Именно шагал, легко и непринужденно, не обременяя себя неуклюжими снегоступами. Я же, северянка, которые, как говорят южане, ходят даже по снежным рукавам метели, проваливалась так, что становилась почти одного с ним роста, ибо была тяжелее, выше и не была магом Жизни.

Скальник кругами носился вокруг нас, отрастив широкие пальцы с длинной спутанной шерстью. Рога убрал — мерзли.

Несколько раз он подскакивал ко мне и от избытка энергии пытался уволочь в небо, вцепившись когтями в куртку. Тогда из грязно–белой шерсти на боках появлялись крылья, раза в два большие, чем сам скальник.

О боги, неужели где–то действительно водится такая ерунда, или он сам это выдумывает?…

Коэни услышал и говорит, что водится. Что ж, жителям той местности можно только посочувствовать.

Я задрала голову вверх и сощурилась, следя за нервными петлями, которые выписывал в воздухе Быстрый. Он летел на запад, вслед за медленно катящимся к закату солнцем. Я не знала, сколько еще понадобиться идти, но хотела верить, что ночевать посреди поля не придется.

К началу первой вечерней вахты стало понятно, что надежда была пустой. Выглядывающие из–под снега зубцы красных скал проплывали мимо, сменяясь то монотонной плоскостью, то бороздами неглубоких оврагов.

Вековые снежные пласты превратили плоскогорье в холмистую равнину, забив разломы и засыпав скалы.

Через час впереди показалось ущелье, с которым не справился даже снег. Меньше всего он походил на творение природы — сквозной разлом в огромной скале, выросшей посреди равнины — но, без сомнения, им был.

Я приостановилась, вопросительно посмотрев на Коэни. Он понял меня, протяжно свистнув кружащему над нашими головами скальнику. Прикрыл глаза. Через минуту пожал плечами и извиняющимся тоном произнес:

— Я не уверен, но, возможно, есть смысл не идти в обход. Скала слишком большая, это может занять половину дня. То есть ночи, — он зябко передернул плечами и посмотрел на меня: — Быстрый не очень хорошо видит, но внутри ничего серьезного нет.

— Кроме обвала, — пробормотала я. Однако резкий ветер, поднявшийся к закату, перевесил обвал. Через час–два начнет темнеть, и я не хотела потратить два дня там, где можно было обойтись одним. Наше время выходило значительно быстрее, чем мы шли по глубокому снегу.

Риск. Ничего кроме него нам не оставалось.

Я аккуратно пристегнула к поясу тросик и перекинула остальным. На плоской, как блин, равнине в этом не было особой необходимости, но приметное сооружение матери–Жизни не вызывало у меня доверия.

Состегнутые тросом в нескладную гусеницу, мы настороженно вползли в расселину.

Ничего не случилось. Я быстро зашагала вперед, обходя нагромождения камней, едва присыпанные снегом. Края расселины почти смыкались над головой, не пропуская снегопад.

Скала выглядела прочной, монолитной и не склонной к обвалам. Здесь не было ветра, не было снега — почти идеальное место, годящееся даже для ночевки. Чего здесь было в избытке — так это тревоги, неосязаемым ветерком носящейся в воздухе.

Коэни хмурился и со странным выражением лица оглядывался по сторонам. Я смотрела под ноги и шла вперед так быстро, как это позволял вздыбленный грунт. Мне чудился сладковатый душок, которого здесь по определению быть не могло. И страх, который определенно не был моим.

Смутные подозрения обрели под собой почву полчаса спустя, когда очередной камень, на который опустился мой ботинок, хрустнул яичной скорлупкой и сложился пополам. Я резко остановилась, из–за чего Коэни почти ткнулся носом в мой рюкзак, и опустилась на колено. Разгребла снег рукавицей и молча обозрела разломанные остатки белесого черепа. По всему судя — ременского.

— Поздравляю вас, господа. Мы движемся в правильном направлении, — сухо прокомментировала я и поднялась. Было ли здесь остальное тело, и было ли оно одно, уже совершенно не важно. Поэтому я поднялась и пошла дальше, посоветовав сделать то же собравшимся в кружок вокруг находки мужчинам.

— У него масса времени, в отличие от нас.

Они молча покивали и двинулись следом, даже присевший было на корточки Лаппо.

Да, у него масса времени. Масса времени, чтобы превратиться в отлично промороженный труп. С мясом, кожей и волосами, а не в хрупкую и почти отполированную костяшку.

Впервые я задумалась о том, какой климат был здесь в период Первой Колонизации.

Будь наш дайр цел, я задумалась бы над этим всерьез. Но он не был цел, и спустя две недели, под угрозой истощения энергии, это был умозрительный вопрос. И даже если с этими краями что–то не так, мне нечего предложить взамен.

То, что показывали мне боги, говорило о войне.

Я искренне надеялась, что мы до нее хотя бы доживем.

Ничего не случилось.