Эхо возмездия

– Гм… В сущности, можно было заподозрить нечто подобное.

– Заподозрить, – с расстановкой проговорил Ломов. – Тут, как изволите видеть, уже не подозрения, а что-то среднее между подозрениями и уверенностью. Из всех, кто присутствовал на вечере, Колозин знал только одного человека, все остальные были ему незнакомы. Павла Антоновича в расчет не берем – он познакомился со студентом только тогда, когда шло следствие. Собственно говоря, теперь самое время как следует взяться за Одинцова, но убийство фабриканта перечеркнуло мои планы. Вдова в истерике, местные власти в ужасе, Порошин и Ленгле мечутся и выдвигают теории одна нелепее другой.

– А можно просто факты, без теорий? – спросила Амалия.

– Факты? Ну что ж… Итак, мы имеем дело с очень хорошим стрелком. Говорю это сразу же, поскольку преступник отстрелялся по движущейся мишени – я имею в виду сани Селиванова – как в тире. Из особых примет кучер запомнил только черный тулуп и седую бороду. – Ломов вздохнул. – Также преступник, судя по всему, был в курсе привычек фабриканта, в частности дорог, по которым тот предпочитал ездить. Стреляли из двуствольного ружья… а не револьвера, прошу заметить. Найдены следы от валенок, причем довольно крупные. К сожалению, по ним не удалось установить, куда ушел преступник – он пересек небольшой лес, а затем выбрался на дорогу, на которой его следы затерли сотни других ног и колес. По описанию вроде как выходит, что фабриканта застрелил какой-то мужик, но я, сударыня, вот что вам скажу: хладнокровие, с которым осуществлено это преступление, – нечто в своем роде выдающееся.

– Или преступнику просто повезло, – сказала Амалия. – У Селиванова были враги?

– Вдова клянется, что случались разногласия с другими фабрикантами, но исключительно на денежной почве и будто бы не такие, чтобы Куприяна Степановича могли из-за них убить.

– Чтобы из-за денег не могли убить, – пробормотала Амалия, глядя на огонь в камине, – это нечто новое.

– Ну, вы войдите в мое положение, сударыня! Не могу же я сказать убитой горем женщине, что она городит вздор… – Прежде, чем произнести следующую фразу, Ломов немного помедлил. – Как вы считаете, убийство Селиванова может быть связано с убийством студента или нет? Спрашиваю, потому что волей-неволей мне придется расследовать их оба…

– С одной стороны, обстоятельства совершенно разные, – сказала Амалия, подумав. – С другой – два убийства друг за другом… Кстати, Селиванов недавно приезжал сюда. Буквально вчера.

– К вам?

– Нет, к Меркуловым.

– Наверное, опять надоедал генеральше разговорами о том, как он хочет купить ее имение, – проворчал Ломов. – Кстати, ее сын хорошо управляется с ружьем?

– Он не мог убить Селиванова, – усмехнулась Амалия. – Мы с ним находились в тот момент в доме Снегирева. Забудьте о Федоре Алексеевиче. Я прекрасно помню, что вы считаете его человеком с клеймом, но, уверяю вас, он ни при чем. Между прочим, при мне упоминали, что вы забрали в интересах следствия вещи Колозина. Удалось обнаружить среди них что-то интересное?

– Абсолютно ничего, – Ломов выразительно скривился. – Но есть два настораживающих момента. Первый: в вещах студента зачем-то рылась маменька. Сама она об этом забыла упомянуть на допросе, зато не забыла одна из горничных, у которой недавно вычли из получки за разбитую сахарницу.

– Вот как! – протянула Амалия, и ее глаза зажглись. – А горничная, случаем, не заметила, чтобы ее госпожа присвоила или утаила что-то из вещей?

– Она уверяет, что Елена Владимировна все перерыла, но, кажется, ничего не взяла, – Ломов издал сухой смешок. – Когда я спросил у хозяйки дома, что она искала в вещах жертвы, она стала бледнеть, краснеть, падать в обморок, лгать и изворачиваться. В конце концов, я заставил ее признаться, что убийство студента заставило ее понервничать, она подумала, что среди его вещей окажется нечто, что прольет свет на случившееся, и поэтому все просмотрела. По-моему, она гораздо больше опасалась, как бы Колозин не притащил в их дом что-нибудь скверное – вроде запрещенных изданий, к примеру.

– Скажите, вы ей верите? – спросила Амалия.

– Я никому не верю, – спокойно ответил особый агент, он же по совместительству следователь по особо важным делам. – Может быть, она сказала правду, а может быть, и нет. Странно, что Снегирева считают умным человеком…

– Вы это к чему?

– Будь он так умен, как о нем говорят, он бы на ней никогда не женился.

– О! Сергей Васильевич, давайте все-таки не будем смешивать личную жизнь и…

– Нет, сударыня, будем. Еще как будем, – ответил Ломов, который по части упрямства мог сравняться со своей собеседницей и даже превзойти ее. – Лично мне даже жаль, что горничная разбила всего лишь одну сахарницу, а не целый сервиз. Если бы ее лишили жалованья за несколько месяцев, она, может быть, вспомнила бы, что Снегирева взяла из чемодана студента именно то, чего там недостает.

– А что, там чего-то не хватает?